Мы покрыли миль тридцать, прежде чем мое внимание вновь обратилось к баулу Эл и Джо молчали, погрузившись в сонные размышления. Но комми украдкой напряженно изучал невозмутимого человечка, да и молодая пара не спускала с него глаз.
Проследив за направлением взглядов юной четы, я увидел, что они тоже смотрят на баул. Его владелец повернул его так, что конец баула был теперь обращен к нам. Мы ясно видели наклейку. Она выглядела совершенно необычайно.
На клочке глянцевитой бумаги, размерами примерно шесть на четыре дюйма, в ярких красках было изображено громадное здание, похожее на огромную розовую пирамиду и усеянное тысячами окон. Внизу шла отчетливая строка волнистого шрифта, сходного с арабским.
— Скоро ли мы прибудем в Фарбург? — спросил человечек.
— Минут через десять, — ответил я, и мой взгляд опять вернулся к баулу.
— Благодарю вас, — отозвался человечек крайне вежливо. Его улыбка была всеобъемлющей.
Занятная штука — эти украшения на бауле. У меня их было много, в свое время я коллекционировал этикетки, ярлыки и наклейки всех отелей и путей — от Леопольдвиля до Тонга-Табу, но никогда не видел ничего подобного. Не встречал я и шрифта, похожего на изображенный на рисунке. Чей он был персидский, санскрит, арабский?
Комми выказывал больше интереса и настойчивости, чем кто-либо из нас. Подняв любопытные глаза, он спросил:
— Иностранец?
— О, вполне, — заверил очень решительно человечек. Отвечал он довольно охотно, но лаконично.
Эта наклейка вызывала у меня танталовы муки. Где и кто пользуется письменами такого рода и что это за страна с небоскребами, похожими на розовые пирамиды?
Спрос — не беда во всяком случае. Я не люблю, когда меня считают слишком любопытным, но человечек казался достаточно добродушным, чтобы не рассердиться на один-два вопроса Юная чета все еще смотрела зачарованным взглядом на наклейку, а комми ерзал на месте, пытаясь взглянуть еще раз. Даже Эл и Джо начали ощущать присутствие чего-то таинственного и загадочного.
Когда поезд застучал на стыках, то баул запрыгал на пухлых коленках его владельца. Поверхность баула начала играть и переливаться разными красками.
— Я очень извиняюсь, мистер...
— Визель, — сказал человечек чрезвычайно удовлетворенно. — Меня зовут Визель.
— Очень приятно. А меня — Рассел. Я не хочу показаться нахальным, но эта наклейка на вашем бауле...
— А, да, наклейка, — сказал он — Обыкновенная отдельная наклейка. Вы знаете, как они нашлепывают их. Весьма украшает, и если вы коллекционируете...
— Меня интересует здание, изображенное на ней.
— Ах это! — Теперь все насторожились. — Это «Отель Красных Гор».
— А надпись? — настаивал я. — Признаюсь, я ее не понимаю.
Он просиял и сказал:
— Надпись — чистейший комрийский язык, скорописный шрифт, который можно назвать стенографическим.
— Вот как? — Я запнулся, окончательно обескураженный. — Благодарю вас — Я уже сожалел о своих расспросах.
Он положил свой баул поудобнее, но держал все так же крепко.
В купе воцарилось недоуменное молчание...
Поезд подходил к Фарбургу. Я поднялся, влез в свой плащ, готовясь выходить. Маленький человечек сделал то же.
Комми не смог дольше устоять. В глазах его было написано отчаяние, ибо загадочный мистер Визель стоял уже у двери с баулом в руке, ожидая остановки поезда.
— Скажите, мистер, где, во имя ада, находится «Отель Красных Гор», и какие дьяволы пишут на чистейшем комрийском языке?
Поезд останавливался
— Марс и марсиане, — спокойно произнес мистер Визель. Затем открыл дверь и вышел. Я последовал за ним и оглянулся Эл и Джо уныло смотрели нам вслед, вид у них был ошеломленный. Комми огорченно наклонился к молодой чете.
— Вот видите? — говорил он — А я поначалу попался на удочку, клюнул, черт возьми!.. Наговорил нам, шельма, всякой чепухи и смылся...
Я нагнал человечка, когда тот рысцой трусил к выходу. Он улыбнулся увидев меня.
— Вы не поверили, — с удовлетворением заметил он. — И никто не верит. Своего рода парадокс. И это позволяет беспрепятственно ходить повсюду, не подвергая себя опасности.
Не зная, как реагировать, я спросил: