Длинные ряды прижавшихся друг к другу двухэтажных домиков, ни деревца: грязный асфальт, пустыри, развалины домов. Вечерами лишь на углах некоторых домов светятся тусклые фонари: большинство столбов ушло на баррикадирование улиц во время последних волнений.
Завалы и баррикады в гетто стали вполне обычными. На ночь жители нагромождают деревянные скамьи у дверей жилищ — на случай атаки протестантов или рейда полиции.
Нередко Шорт Стрэнд просыпается от грохота железных крышек мусорных баков, которыми колотят о мостовую. Жители сигналят, предупреждая соседей о приближении протестантских экстремистов, полицейских или солдат.
Так каждый день, в каждой семье, в каждом доме...
Похороны — частое событие в Ольстере, где четырнадцать лет хозяйничает британская армия, где «демократию» поддерживают штык и приклад.
«Кровавое воскресенье», когда посланные Лондоном для «умиротворения» парашютисты убили тринадцать человек, растянулось на долгие годы. С трагичной регулярностью в Северной Ирландии гибнет от пуль и бомб, подвергается арестам и заключению, страдает от лишений мирное население. Всего за эти годы в Ольстере погибло более двух тысяч человек, более двадцати тысяч ранено. Таков итог политики, которую проводит британское правительство в своей «белой колонии».
В тюрьме «Мэйз», построенной по последнему слову пенитенциарной техники, находятся 1300 заключенных, 323 узника отбывают пожизненное заключение, 63 посажены на неопределенные сроки. Средний возраст заключенных — 26 лет.
С Кирэном Ньюдженом — он одним из первых начал борьбу за предоставление узникам статуса политзаключенных и смягчение тюремного режима — мы встретились в домике его друзей. Ему 24 года. Вот рассказ Кирэна: — В 1976 году, когда британское правительство отменило «особый статус», я был арестован по обвинению во владении оружием. После долгих допросов, избиений меня посадили в Лонг Кеш (концлагерь, превращенный затем в тюрьму «Мэйз». — А. Л.) на три года. В знак протеста против отмены статуса политзаключенного я отказался носить тюремную одежду. Меня запугивали и били, били деревянными палками. В камере не было кровати, спал на бетонном полу. Вместо одежды я носил одеяло. Теперь это называется «одеяльный протест». В нем сейчас участвует более 400 заключенных «Мэйза» и около 30 — в женской тюрьме «Арма».
Когда меня выпустили на свободу, я не смог найти работу. Снова несколько раз арестовывали. Северная Ирландия — это тюрьма. Одни томятся в застенках, других безо всяких причин задерживают на улицах. Мне не дают выехать за границу, где бы я мог рассказать о том, что происходит в Ольстере...
В последние годы тюремный конвейер в Ольстере стал работать на полные обороты. Неспособность и упрямое нежелание официального Лондона пойти на какие-либо уступки вынудили заключенных в 1981 году прибегнуть к крайней мере — голодной забастовке. Известие о смерти десяти узников тюрьмы «Мэйз», требовавших предоставления им прав политзаключенных и смягчения тюремного режима, потрясло весь мир и вызвало гневное осуждение общественности в различных странах.
— Британское правительство называло голодавших самоубийцами. Но это не так — они страдали за правое дело и умерли, чтобы сохранить свое человеческое достоинство, — рассказывал мне священник Денис Фол. Он отдает много сил и энергии борьбе за гражданские права. — Советским читателям может показаться странным и непонятным, что узники тюрьмы «Мэйз» избрали своим способом борьбы голодовку. Однако для нас, ирландцев, это традиция, уходящая корнями в историю.
Раз в неделю я навещал заключенных тюрьмы «Мэйз» и подолгу беседовал с ними. Они были солидарны со своими товарищами и полны решимости идти на жертвы. В тюрьме царила необыкновенно спокойная обстановка. Как перед боем. Те, кто пожертвовал своими жизнями, считали себя борцами за правое дело. Они были так молоды... — заключил Денис Фол.
Их протест не был борьбой доведенных до отчаяния одиночек, как это пыталась представить английская пропаганда. Во время голодовки Роберт Сэндс получил большинство голосов на дополнительных выборах в парламент в избирательном округе Фермана и Южный Тирон Северной Ирландии. По всей провинции прошли многотысячные демонстрации солидарности с узниками «эйч-блоков».
Однако английское правительство проявило жестокое упрямство, хотя тысячи людей требовали спасти жизнь Роберта Сэндса и его товарищей.