«Юнифордж»,— ответил сотрудник.— Проверяем.
В этот миг застрекотал телетайп, и оба журналиста склонились над машиной.
«Подкомиссия по вопросам обороны собралась сегодня в 14.00 на экстренное заседание,— гласил текст.— Этот шаг был вызван заявлением министра финансов Чарлза Манчестера о том, что проект «Дафна» представляет собой пустую трату денег».
Кэлвин Бэррауфс усмехнулся.
— Пожалуй, этот конвент не будет формальностью,— сказал он своему сотруднику.— Поживем — увидим.
— Я не могу выступать с чужого голоса, Оби,— заявил Манчестер.— Речь идет не о политике, а о моей чести.
Помощники министра финансов уже выработали тактику и решили, что Арчи Дю-Пейдж обнародует краткое заявление под своим именем. Теперь они обсуждали чисто формальные действия, и спор шел уже битый час.
— Послушай, Чарли,— устало возразил О"Коннел.— Ты сам видел, как мы в подкомиссии по вопросам обороны из кожи вон лезли, лишь бы изменить негативное впечатление после твоего предложения пересмотреть военный бюджет. Мы проиграли. Если теперь ты обратишься к политической комиссии в ее полном составе, кончится тем же. Начнешь взывать к съезду — вообще пиши пропало.
— Грош мне цена, если отступлю.
— Сейчас необходимо свести потери к минимуму,— сказал Оби.— Будешь стоять на своем — толку не добьешься.
— Я готов вынести этот вопрос на суд съезда.
— Поверьте, господин министр,— подал голос Льюис Коэн,— никому и в голову не придет изменять пункт партийной программы, связанный с обороной. Я согласен с Оби: мы бессильны что-либо предпринять самостоятельно.
За несколько часов до этого разговора подкомиссия в составе пятнадцати членов приняла резолюцию, в которой говорилось о необходимости развивать все виды вооружений. Заявление Манчестера было оставлено без внимания, и резолюция прошла девятью голосами против шести. Льюис Коэн присутствовал на заседании, но убедить никого не смог. Радио и телевидение уже разносили весть о «поражении» Манчестера по одному из пунктов партийной программы.
— Да как вы не поймете, что тут дело принципа,— настаивал Манчестер.— Надо, черт возьми, изменить текст программы.
— Чарли, поверь мне,— повысил голос О"Коннел,— делегатам нужен победитель. Если на съезде возникает стычка, в которой заведомо невозможно одержать верх, ищут новых кандидатов.
— Оби прав,— согласился Коэн.— Такова психология голосующих.
— А ты что думаешь, Арчи?
— Не знаю, босс...
— Да что там! — взорвался О"Коннел.— Вот вам один пример: вчера ты откровенничал с финансовыми воротилами, когда говорил о системах оружия. Сегодня эти твои слова у всех на устах.
— Что? Но мы ведь договаривались с «пятитысячниками», что все останется в стенах их клуба!
— Значит, кто-то проболтался. Богачи любят посплетничать. Как бы там ни было, но тебя уже объявили самоуверенным хлыщом!
— Господи, Оби! Совсем недавно они клялись в своей преданности!
— Знаю, знаю. Однако смотри, что из этого вышло. Теперь держи ухо востро.
Арчи Дю-Пейдж внезапно вскочил.
— Извините, я на минутку!
Он бросился в отведенный ему кабинет, схватил телефонную трубку и лихорадочно набрал номер.
— Кей, это ты?
— Ах, Арчи! Я уже в кровати, читаю книжку про любовь.
— Слушай, Кей,— перебил ее Дю-Пейдж.— Ты пересказывала кому-нибудь наш вчерашний разговор?
— Да,— замявшись, ответила она,— матери. Речь Манчестера в твоем изложении была просто восхитительна, и я хотела, чтобы мама тоже разобралась, что к чему.
— Господи, Кей! Здесь идет драка, а не студенческий семинар. Твоя мать на стороне Робертса, я — за Манчестера. Они же дерутся между собой за место в Белом доме!
— Арчи...
— Что Арчи? Что Арчи? Твоя матушка разболтала всем о том, что говорил Манчестер!
— Разве он покривил душой?
— Не в душе дело. Теперь конкуренты стремятся извратить смысл его речи. Я тебя умоляю, Кей: ни слова больше. Если я говорю с тобой доверительно, значит, все должно оставаться между нами.
— Хорошо, Арчи, обещаю. Увидимся сегодня?
— Не могу: дел куча. Вот что, приходи-ка завтра к нам. Один взгляд на тебя, и я готов буду ринуться в битву!
— Я у тебя вроде устройства для подзарядки аккумулятора, да? Ладно, приду. Спокойной ночи.
Арчи вернулся к своим и вкратце рассказал о допущенной промашке. Кандидат ответил ему теплой улыбкой, и Арчи подумал, что отношение к чужим ошибкам служит истинным мерилом масштаба личности. Министр финансов крайне редко направлял свой гнев на сплоховавших сотрудников. Возможно, он слишком верил в свою способность исправить любой чужой промах.