Но приветственный лай Кипмика предназначался для ушей Ангутны, и тот натягивал тетиву лука и застывал в ожидании.
Той весной Ангутна хорошо поохотился, поэтому о нем сложили песни и пели их, когда по вечерам танцевали под бубен. И песец не был забыт, а в некоторых песнях человека и песца называли Соединенные. Так нашло их это имя.
Летом, когда олени откочевали далеко к северу выводить потомство, песец и Ангутна отправились на поиски другой дичи. Они спустились на каяке по ревущим рекам на иссеченное ветрами плато тундры в поисках гусиных гнездовий.
В середине лета взрослые гуси линяют, у них выпадают маховые перья, и им приходится все время оставаться на воде. Они становятся очень пугливыми. Тогда охотники на каяках отыскивают укрытые заводи, где гуси отсиживаются, пока вновь не обретут дар полета.
Ангутна прятался за прибрежными скалами, а Кипмик танцевал у воды, взлаивая и поскуливая, как щенок. Он играл — то катался на спине, то подскакивал в воздух, и гуси начинали выплывать из своих укрытий, удивленные странным поведением хорошо известного им животного. Страха они не испытывали — знали, что песец в воду не полезет. Они подплывали все ближе, гогоча и вытягивая от любопытства шеи. И тут свистела праща Ангутны, и камень с яростным свистом устремлялся к цели. Взмахнув крыльями, подбитый гусь застывал на глади воды.
Кипмик использовал старый прием для добывания птиц, с незапамятных времен известный его роду... но, единственный из песцов, он вел свою игру ради человека.
Шли годы, и в иглу Ангутны появилось двое детей — мальчик и девочка, часами игравшие с песцом. Каждую весну, когда на холмах токовали куропатки, дикие песцы отрывистым призывным лаем оттеняли звучные брачные песни волков, и в сердце песца, живущего вместе с людьми, пробуждалось беспокойство.
Ночью он ускользал из стойбища и пропадал где-то по многу дней. А когда возвращался, исхудавший и голодный, Ангутна подкармливал его лучшими кусочками и лукаво желал удачи его подруге. Самочка ни разу не осмелилась спуститься в стойбище, но Кипмик заботился, чтобы она и щенята не испытывали голода, а Ангутна не жалел отдавать песцу и его семье долю пищи. Иногда он провожал песца до самой норы. Ангутна клал у входа свежую рыбину и ласково обращался к невидимой самочке, затаившейся внутри:
— Ешь на здоровье, маленькая сестричка.
С годами о Соединенных стали рассказывать по всей тундре. В одной из историй говорилось о времени, когда Ангутна с семьей поселился у озера, называвшегося Светильник Женщины. Год выдался очень трудным. Среди зимы целый месяц не прекращались страшные бураны, все ближние запасы мяса кончились, а к дальним было невозможно добраться — слишком уж бесновалась пурга. Людей мучил голод и холод: весь жир для светильников был съеден. Наконец дождались дня, когда ветер улегся. Ангутна запряг собак и отправился к большому тайнику, заложенному в двух днях пути на запад. Собаки напрягали последние силы, а песец белой поземкой вился впереди, выбирая для упряжки самый легкий путь. Полозья нарт скрипели и скрежетали, как по сухому песку. Так бывает, когда стоят самые страшные морозы.
На второй день пути солнце так и не поднялось над горизонтом, проступила только бледная полоска света. Вскоре после того, как засветился горизонт, песец застыл на месте, глядя на север и насторожив короткие ушки. Тут и до слуха Ангутны донесся с темного неба далекий пронзительный свист. Он заставлял собак бежать быстрее, чтобы успеть добраться к укрытому в глубокой долине тайнику до начала пурги. Но снежные заряды уже вылетали из нависших туч, почти сразу стало совсем темно от примчавшегося с заледенелого моря жуткого шквала, который ожег застывшую поверхность тундры. Ветер нес секущий, как осколки стекла, снег. Летящие кристаллы закручивались, скрадывая очертания человека, песца и собак.
Кипмик по-прежнему бежал впереди упряжки, но забитые снегом глаза Ангутны его уже почти не различали. Много раз песцу приходилось возвращаться к нартам, чтобы собаки не сбились с пути. Когда же свист ветра перешел в сплошной визг, Ангутна понял: ехать дальше — безумие. Он решил отыскать плотный снег, чтобы нарезать кирпичиков для иглу, но сразу не нашел, а времени для поисков не было. Поставив нарты на бок, он выкопал ножом яму с подветренной стороны. Плотно завернувшись в шкуры, он перекатился в яму и опрокинул над собой нарты.