Но в ритуал посвящения входило не только знание истории...
Рамки с сотовым медом. Их надо распечатать, нарезать кусками, красиво уложить на блюдо и угостить присутствующих.
Быстро мелькают в умелых руках лезвия пасечных ножей — их опускают в горячую воду и быстро вынимают. Нагретый нож ровно снимает крышечки восковой печатки. Аккуратный срез вдоль рамки от планки до планки по опорной проволоке. И вот куски сотового меда поданы для дегустации.
Оказывается, мед и кушанья на меду вкуснее, если запивать их ключевой горной водой или заедать теплыми мчади — кукурузными лепешками, выпеченными на глиняных сковородах. Сколько ешь, а еще хочется: так ароматен грузинский мед. Но, наверное, и оттого еще так происходит, что смотрят на тебя со всех сторон, как живые, лица фигурных ульев. Вроде улыбаются даже — рады, что угощение всем нравится. Это огромная награда их хозяину, профессору Лолуа, кто древний грузинский праздник меда вернул из глубин истории, кто музыку пасеки услышал и другим подарил.
В образовавшийся круг входит Лолуа. В руках у него медная тарелка с чеканным силуэтом кавказской пчелы и металлическая палочка. Он ударяет в тарелку.
«Темб-темб-темб!» — поет голос меди. Это прощальный аккорд праздника Букобы.
Геннадий Остапенко Тбилиси
Денни Плэчта. Пробуждение
Прэм Кракен умирал. Его взгляд отвлеченно блуждал по потолку, пока он в который уже раз выслушивал уверения врача.
— Это единственный выход, кроме того, вам нечего терять. Когда-нибудь в будущем медицина достаточно продвинется вперед для того, чтобы разморозить и оживить вас. Мы научимся лечить многие болезни. Вы снова будете жить...
Вскоре Грэм Кракен был заморожен.
Ему снилось, что он на берегу теплого моря, но постепенно сон растаял и пришлось открыть глаза. Незнакомая палата, какой-то человек в кресле около кровати.
— Доброе утро! — произнес посетитель. На вид ему было лет за семьдесят. Редкие седые волосы, сморщенное лицо.
— Доброе утро! — ответил Кракен и, не зная, что сказать, добавил: — У вас замечательные серьги.
— Благодарю вас. Это антенны.
— ???
— Радиоприемники вшиты в мочки ушей.
— Зачем?
— Стерео!
— А как они выключаются?
— Никак. Сегодня отличная погода.
— Да, действительно, я сразу не заметил. Кстати, погоду уже контролируют?
— Пробовали какое-то время. Потом бросили.
— Слишком много противоречивых интересов?
— Угу.
— Жаль.— Кракен взглянул в сторону занавешенного окна. Внезапно стекло за портьерой разлетелось вдребезги.
— Что это? Уличные бои? — спросил он с тревогой.
— Нет. Сверхзвуковой транспорт.
Новое стекло автоматически скользнуло на место разбитого.
— Кстати, какой сегодня год?
— Две тысячи восемьдесят восьмой,— ответил старик.
— А что с моим состоянием, вы не знаете? Мои деньги? Мои владения?
— Боюсь, ничего не сохранилось. Ваше оживление и лечение полностью оплачивал я.
— О, я вам очень признателен. Не знаю, как я смогу вас отблагодарить,— произнес Кракен. Ему захотелось выглянуть в окно, и он попытался подняться, оперевшись на локоть.
— Пожалуйста, не двигайтесь,— встревожился старик.— Вам надо отдохнуть перед пересадкой сердца.
— О господи! — Кракен опустился на подушку.— У меня еще и с сердцем что-нибудь не в порядке?
Старик покачал головой, осторожно встал и обернулся.
— У вас все в порядке. Сердце не в порядке у меня.
Перевел с английского А. Корженевский