Деревья, как им и положено в сухую и жаркую январскую пору, стояли без листьев. Там, где дровосеки прошли вчера или два-три дня назад, оставался хаос поваленных стволов, сучьев, прутьев. Это и есть будущий рэй — подсечно-огневая делянка.
Изнурительна подготовка рэя, но не менее тяжел сев на склоне, очищенном с помощью огня. Самый большой сбор с гектара суходольного поля — восемь центнеров риса. И за год получают только один урожай.
— Люди эде, а мнонги тем более, потому так отстали, что верят в духов,— считает Иа Томлеа.— Злых духов боятся обидеть, добрых — тоже. Плугом землю уродовать нельзя: дух земли разгневается. Железной мотыгой ковырять тоже нежелательно — духи железа не любят. Удобрять поле навозом — это уже просто надругательство над духом. Единственное удобрение — зола от сгоревшего леса. Поэтому урожаи низки, а плодородия рэя хватает на два-три года. Даже жать серпом нельзя: рису больно. Осторожно обдирают зерна с колоса рукой в корзину. Вот выучим людей грамоте, дадим образование, перестанут они бояться духов — тогда дела пойдут быстро.
Так-то оно так. Но не только страх перед духами держит на первобытном уровне хозяйство горцев, а первобытные условия труда сохраняют до сих пор бессильную веру во всяких леших, водяных, рисовых, земляных и других им подобных.
Изменения в жизни горцев уже начались. Лучшее тому подтверждение — сотня гектаров орошаемого поля, с которой земледельцы общины собирают два урожая в год. И каких урожая! По восемнадцать-двадцать центнеров с гектара. Земля рядом с деревней, а не разбросана на десятки километров маленькими лоскутками рэев. А всего-то надо взяться как следует за работу, построить плотину на речке и прокопать три километра канав. Нашлось место для арахиса и сои. За арахис получают из города ткани, посуду, спички, соль, рыболовные снасти. Научились и пересаживать рисовые ростки из питомников на поле, как это делают вьетнамцы, и даже удобрять землю навозом, хотя чисто психологически больше по душе пока химические удобрения, которые изредка попадают в этот «слоновий угол».
Не сразу воспитывается вкус к труду по-новому. Еще тянут назад привычки и обычаи, суеверия, медлительность. Но плотины, каналы, дороги, товары, электричество, радио, а главное, новые люди, упорно меняют облик плато.
Мужской матриархат
Обед проходил в длинном свайном доме шан, который, как и другие дома деревни, был построен из досок хорошего дерева, только крыша из пальмовых листьев. Леса в окрестностях Дона пока достаточно. Особенно на западе: безлюдье почти до самого Меконга.
Дом поднят над землей метра на два, и на площадку перед входом ведет лестница — положенное под углом в сорок пять градусов бревно с зарубками. Пол внутри дома тоже деревянный и похож на решетку, сквозь которую в полумрак помещения проходит свет. Странно, когда свет в помещении растекается не сверху и даже не сбоку, а снизу. Какая-то совершенно нереальная обстановка. Пол-решетка отполирован до блеска. Он приятно прогибается под босой ногой, чуть-чуть поскрипывая. За чистотой пола тщательно следят. По нему не ходят грязными ногами, тем более в сандалиях. Воспитанный человек при трапезе сбрасывает объедки точно между половицами. Там, под домом, их подберут свиньи и куры. Гостям подают циновки, и каждый устраивается на них, сложив ноги калачиком. Из циновок сделана и «скатерть-самобранка», протянувшаяся через всю главную комнату — гостиную. По мере того, как гости собираются, циновки постепенно покрывают почти весь пол, становится совсем сумрачно, и приходится открыть задвинутые досками отверстия в стенах.
Стометровые свайные бараки, в которых ютится большая семья из нескольких десятков человек, стали у эде редкостью. Обычно в доме живет одна семья: старики родители, дочери с мужьями, младшие дети и внуки. Старшие дочери с семьями уже успели отделиться.
Именно дочери, а не сыновья. Пожалуй, наше понятие «выходить замуж» здесь не очень подходит. В семейной и общественной жизни эде, мнонгов и некоторых других народов Центрального плато много черт матриархата. В выборе спутника жизни инициатива принадлежит девушке. Это она подсылает сватов к родителям приглянувшегося парня. После свадьбы в ее дом переезжает муж, становясь членом ее рода. Родившиеся дети продолжат материнский род. Только на плато я видел мужчин, которые трогательно возятся с малыми детьми, таскают на перевязи через плечо самых крохотных, пока женщины заняты рукоделием или на кухне.