Затея стоила Оиси гору денег, он безнадежно запутался в долгах, и отступать ему было некуда. Результат превзошел все ожидания. Теперь мотель ежедневно посещают до двух тысяч человек, и многие едут сюда специально ради него. Кроме того, мотель «Папэн» попал в книгу «Японские национальные достопримечательности», хотя, по мнению многих, он совершенно не вписывается в традиционный японский пейзаж.
«Папэн» оскорбляет эстетические чувства многих: Оиси не раз наблюдал, как только что подъехавшие к мотелю посетители, выйдя из автомобиля, первым делом пытаются его перевернуть, «поставить с головы на ноги», упираются руками, пинают ногами, а иные, слегка подгулявшие, бывает, соберясь небольшой группкой, пытаются по команде перевернуть его, уперевшись в крышу спинами, ногами — в землю.
Интерьер мотеля тоже не совсем нормальный: в горизонтальной плоскости размещены только столы и стулья (их ножки ровно подпилены), остальная мебель стоит косо (и большей частью на потолке, которым стал пол), что придает сходство с кают-компанией некоего корабля, попавшего в ужасающий шторм. На потолке (полу) прикреплены горшки, из которых вниз растут домашние растения. Не хватает только, чтобы еще официанты ползали по потолку как мухи!
Однако теперь к перевернутому дому привыкли, как к забавной игре,— он уже не вызывает у посетителей той отрицательной, подчас даже агрессивной реакции, что вначале, а поток их при этом высок по-прежнему. Однако новичок всегда призадумается над особенностью любопытного магнетизма, что порождает подобное воплощение сумасшедших идей на практике.
Может быть, одна из причин этого магнетизма в не всегда даже осознанном протесте против всемирного однообразия бетона?
Шеваль до железобетонного строительства не дожил, он просто строил и строил, а ценность его детищу придало наше время. Оиси Годзаэмон поглощен вопросами прибыли, а архитектура для него — не более чем средство для получения последней.
Но этого категорически нельзя сказать о Фриденрайхе Хундертвассере Регентаге Дункельбунте (клянемся, что это имя выдумали не мы!). Выдумал его сам Хундертвассер и т. д. Фамилия его предка-словака, пришедшего в прошлом веке на заработки в Вену, была Стовашек. Венцы переделали ее в Стовассер, как-то произносить легче. Потомок перевел славянское «сто» в немецкое «хундерт», имя Фридрих — с древнегерманского — в Фриденрайх, «Государство мира», да еще добавил «Дункельбунт» и «Регентаг» — по названиям кораблей, на которых плавал. Получилось громко, труднопроизносимо, но необычайно звучно. Как раз то, что нужно художнику.
А Хундертвассер — художник.
Итак, Фриденрайх Хундертвассер Регентаг Дункельбунт построил девятиэтажный дом в третьем районе Вены, на углу Лёвенгассе и Кегельгассе, на границе центра города и Пратера. В нем пятьдесят квартир площадью от 30 до 150 квадратных метров, 13 цветущих террас — на каждом этаже, на крышах — газоны, где можно загорать, поликлиника, магазин и гараж на 37 машин. Стены дома снаружи окрашены во всевозможные цвета, каждая квартира — своим, окна разной формы и размеров — из некоторых растут кусты и деревья. Отдавая дань традициям города, на одной из террас дома расположено традиционное венское кафе.
Не вдаваясь в подробности того, какое противодействие вызывал «биодом» (термин самого Фриденрайха Хундертвассера) и у официальных властей, и у простых жителей Вены в процессе своего строительства и в первые месяцы существования, скажем, что сегодня дом этот относится к таким же достопримечательностям Вены, как Опера или знаменитые венские кафе. В туристические справочники он входит как непременный пункт посещения, а жители Вены, довольно быстро к нему привыкнув, любовно окрестили «пряничным домиком» и вполне обоснованно им гордятся.
Дом этот — собственность муниципалитета, который и занимается распределением квартир. Создатель проекта убедил муниципалитет вложить деньги в строительство и сам внес значительную часть. Притом сам Хундертвассер Дункельбунт Регентаг работал бесплатно.
Впрочем, Фриденрайх Хундертвассер достаточно богатый человек. Картины-мечты Хундертвассера со спиралевидными мотивами можно найти в галереях, квартирах, канцеляриях. Его рисунки украшают плакаты, призывающие к охране окружающей среды, почтовые марки ООН, фарфор марки «Розенталь», шелковые женские платочки, открытки и медали.
О деньгах он говорить не любит: «Мне лично многого не нужно: не устраиваю банкетов, не езжу в «роллс-ройсах». (Метр — бывший моряк — ходит в куртке, поношенных клетчатых брюках и вечно в разных носках.) Куда идут деньги? «Я финансирую то, что не поддерживает никакое государство,— заявляет он.— Это лаборатория по исследованию и охране окружающей среды, кампания против атомного оружия». .