Однако первое впечатление мозаичности Байреса — это уменьшительное имя аргентинской столицы — проходит быстро. Во-первых, потому, что, кроме «колоний», существуют и другие кварталы — бедняцкие, как две капли воды похожие на бедняцкие районы Мехико или Рио-де-Жанейро. Там в хижинах и полуразрушенных домах обитают крестьяне, пришедшие из провинций на поиски денег и судьбы, безработные, уже отчаявшиеся найти и то и другое, парагвайские эмигранты, спасающиеся от террора диктатуры Стресснера, городские мусорщики, нищие, воры, контрабандисты... Во-вторых, потому, что в ритме повседневной жизни столицы четко и безошибочно угадывается биение пульса всей страны.
Вечное танго и художник-клерк
Ночь в Байресе — понятие относительное. Аргентинская столица не засыпает, кажется, ни на минуту. До четырех-пяти утра открыты кафе, рестораны, бары, дансинги. Наиболее интересные программы идут с часу до трех. И после полуночи на улицах так же многолюдно, как в полдень.
— Когда же вы спите? — поинтересовался я у аргентинского журналиста Эрнандо Клейманса, заинтригованный столь напряженным жизненным ритмом столичных жителей.
— Пока ты молод, можно и вовсе не спать,— отвечал он.— А с возрастом приходится рассчитывать силы: ложиться после работы, часов в семь вечера, спать до часу ночи, а уж потом отправляться в свой бар или кафе для общения с друзьями...
Эрнандо и объяснил мне, где лучше всего познакомиться с танго.
— Поезжай в Сантельмо, там сможешь увидеть иное танго,— сказал он тоном, не допускающим возражений.
Что ж, поедем в Сантельмо.
Дитя и божество портовых кабачков, танец моряков, грузчиков, фабричных работниц, завоевавший в начале века парижские салоны и петербургские дворцы, прекрасное и нестареющее танго — настоящее танго! — сейчас можно увидеть, пожалуй, только в этом квартале. Здесь, в Сантельмо, в двух-трех ресторанах танго — единственная тема представления. Танго танцуют, танго поют... Танго двадцатых годов, тридцатых, пятидесятых... Но поют и танцуют его на сцене профессиональные артисты — и только для тех, кто сможет заплатить полсотни долларов.
Бедность и богатство встречаются в Сантельмо. Бедность селилась здесь всегда, богатство наезжает вечерами — посмотреть танго. Сантельмо — единственный район столицы, сохранивший старинную колониальную застройку — беленные известью дома с арками, витыми решетками крошечных балконов, мощенные булыжником улицы, черепичные крыши, квадратные площади с неизменными соборами и сквериками в центре...
Времена меняются. Дома-развалюхи Сантельмо ныне испытывают натиск тугих кошельков. В зажиточных домах Буэнос-Айреса стало модным хвастаться покупкой особняка или квартиры в Сантельмо. Благодаря уцелевшей экзотике квартал превратился в туристическую Мекку. Поэтому бедность оттесняется еще дальше к окраинам, поэтому появляются в Сантельмо дорогие рестораны, сувенирные лавки «под старину», реставрируются особняки. На одной из площадей разместился рынок. Прежде всего в глаза бросается множество лотков с грудами металлических изделий — подсвечники, каминные щипцы, ажурные вазочки, шпаги, кинжалы — все «бронза» или «серебро», и все «прошлый век». Сюда же выносят свою продукцию художники. Именно продукцию, ибо в большинстве это копии «под» — под французских импрессионистов, под голландских мастеров, под Пикассо, под Малевича, под Дали...
— Не стоит осуждать нас за слабость,— говорит Хуан Тетсель.— Не всем дано находить счастье в борьбе.
Хуан Тетсель — довольно известный в столице художник, мастер света и цвета, его палитра необычайно богата оттенками и полутонами. Полотна, развешанные по стенам мастерской, прозрачны, воздух наполняет их, в картинах ощущаются порывы ветра, прокатывающиеся волнами по высокой траве пампы. Степной простор, крестьянские сады с яркими пятнами спелых фруктов, красные осенние виноградники...
— Каждый выживает как может,— вздыхает Тетсель.— Я, например, работаю счетоводом в конторе и тем обеспечиваю свою независимость в творчестве. Пишу вечерами, по выходным... А многим коллегам не удается найти работу, вот и торгуют поделками, выполненными с учетом вкусов туристов. Наш Байрес — важнейший культурный центр Южной Америки. Однако живописью у нас не проживешь, не прокормишься. Много тому причин... Вместе с иностранными судами, иностранными туристами, иностранными фильмами, телепрограммами и товарами Байрес впитывает и привычку к чужой культуре. Пройдись по улице Лавалье в центре, где расположены кинотеатры,— много идет там аргентинских фильмов? Ни одного. В основном американская, итальянская, бразильская эротика.