По следам поисков алтайской «серебряной воды» я и отправляюсь после конференции.
Дорога ведет к Белому камню
Чуйский тракт уводит в горы. Вот прошумела у тракта Катунь. Выбравшись из горного лабиринта, спешит в степь и там, слившись с Бией, становится многоводной Обью. Вот ушли назад просторные горные долины, где на зеленых склонах много новых построек, размашистых полотен кукурузы, овса, сеяных трав.
За Онгудаем прощаемся с цветистыми лугами. Хрящеватые громады с длинными шлейфами осыпей пришли им на смену. На придорожных указателях в особом изобилии появились восклицательные знаки, предупреждающие о поворотах. Это снова повстречались мы с Катунью. Гордая былинная река! Мчится, грохоча на порогах. Не одну гранитную преграду сокрушила, спускаясь с четырехкилометровой вышки, от ледников Белухи. Около полутора тысяч рек в Алтайском крае, а такой своевольной, как Катунь, нет ни одной.
На конференции не забыли и о Катуни: пора заставить ее работать на людей. Тридцать три миллиарда киловатт-часов электроэнергии, как утверждают ученые, может давать Катунь ежегодно, если взнуздать ее плотинами. К тому же, стиснутая скалами, она, как ни одна другая река Сибири, удобна для возведения прочных и дешевых гидросооружений.
— Представьте себе, — говорил один из докладчиков, — как преобразит край за регулирование Катуни. Река, по которой и самые отчаянные плотогоны не решаются сплавлять лес, станет судоходной на пятьсот километров в глубь гор. В районы, связанные с миром пока только автомобильным, а то и вьючным транспортом, придет просторная и дешевая водная дорога, доставит туда строительные материалы, машины, оборудование, товары.
Этой весной на берега Катуни и ее главных притоков должны выйти изыскатели, чтобы еще через год приступить к ее укрощению. Первой на очереди будет электростанция на притоке Катуни — Чуе, недалеко от Акташа. Она даст самую дешевую, дешевле ангарской, энергию будущим предприятиям и селам отдаленного и труднодоступного юго-восточного алтайского высокогорья.
...В пустынной долине, обставленной горами, показался новенький, словно целиком откуда-то перенесенный поселок. Опрятные деревянные дома с террасами и палисадниками выстроились в кварталы у подножия горы.
— Начинается Акташ, — указывает на поселок шофер.
— Как это начинается?
— Тут только жилой поселок рудника, а сам Акташ в горах. Акташ — по-алтайски Белый камень. В камне он и есть, в скалах.
Ныряем в тесное крутое ущелье. Через несколько километров подъема миновали спрятанный тайгой поселок рудоуправления. Дорога, продираясь сквозь тайгу, огибая скалы, продолжает лезть вверх. Белая от пены речка, вся из шумных водопадиков, скачет по камням и буреломам. Натужно стонет наш вездеход. Почти физически ощущаешь, как ему трудно, невмоготу преодолевать крутизну.
Наконец, развернув машину на отчаянной петле над обрывом, шофер доставляет нас в третий по счету поселок. Тайга осталась внизу, не одолев высоты: две тысячи четыреста метров. Узнаю: поселок называется Средним и живут в нем металлурги. Над поселком, в отдалении, прилепился к горному склону небольшой завод. У его подножия розовый постамент отвалов. Это переработанный и выброшенный камень, из которого выжата ртуть. Грузовики с камнем спускаются к заводу откуда-то сверху.
— С Акташа руду везут, рудник еще выше.
Серпантином горной дороги лезем выше. Перед глазами море цветов. Это расстилаются ковры высокогорья — альпийские луга. Одни склоны пестреют всяческими цветами, собранными вместе. На других кусками сине-фиолетового бархата сплошные заросли тяжелых и крупных аквилегий. А местами словно кружат над камнями миллионы лимонно-желтых бабочек. Это колонии альпийских маков на гибких шершавых стебельках.
Цветочные ковры обрываются у рыже-белых откосов. Высота 2 700. Вот, наконец, и Акташ. Черные отверстия штолен, окантованные бревнами, врезаны в откосы. Входим в один из ближних и невольно отступаем назад. В лицо дохнуло знобящим холодом.
Вот она, «серебряная вода»!
Постепенно глаз привыкает к слабому свету карбидок, предусмотрительно захваченные ватники и сапоги оберегают от мороза. Вечная мерзлота! Хрустит под ногами лед, сковавший рельсы узкоколейки. Тяжелые ледяные сталактиты свисают с потолка, ослепительна россыпь ледяных кристаллов на стенах.