Жители Сахары, кочевники-бедуины, смотрят свысока на неказистые двухколесные «новинки».
— Так вот, прежде этот праздник был испытанием не на жизнь, а на смерть. Каждый всадник стремительно мчался к цепочке людей, закопанных по горло в землю, — настоящим живым мишеням. На всем скаку подлетал он к погребенным и метал копье. Самым ловким считался тот, кому удавалось всадить копье в песок совсем рядом с погребенным.
— По-моему, бедняга погребенный проявлял куда больше храбрости, чем всадник, — заметил я.
— Это верно, но соревнующиеся тут же менялись ролями: погребенный садился на коня, а всадника по горло зарывали в песок.
У меня много других вопросов, но всадники уже приготовились — каждый пригнулся к гриве коня. У самых опытных и ловких в правой руке — копье, в левой — заряженное ружье.
Игра заключается в том, что обе группы всадников мчатся навстречу друг другу, на какой-то миг скрещивают копья, а затем дружно палят в воздух.
Мудир взмахивает рукой, и стоящий рядом воин стреляет вверх. Это сигнал к началу игры. Толпа замирает.
Всадники пускают коней в галоп. Низкое солнце пронизывает золотистым светом облако пыли, поднятое их копытами. Напряжение нарастает с каждой секундой; всадник рискует не только сам изувечиться, но и покалечить своего противника. И все это делается ради того, чтобы напомнить людям о временах, когда каждый настоящий бербер готов был пожертвовать жизнью в интересах племени. И хотя сейчас я наблюдаю всего-навсего за игрой, в моем воображении это конное ристалище представляется смертельным поединком всадников и погребенных. Мне ясно видится, как мчатся галопом всадники к живым мишеням, как вонзаются брошенные меткой рукой копья у самых голов погребенных.
Но тут рев толпы заглушается грохотом выстрелов — и это уже не видение, а реальность. Яростно сверкнули скрещенные копья, прогремели выстрелы — и вот уже всадники на полном скаку осадили коней. Стоящий рядом с нами мудир довольно улыбается — праздник удался на славу.
В былые времена старейшина племени бежал к живым мишеням и, если никто из них не был убит или ранен, радостно воздевал руки к небу. Потом начинался обход погребенных, а толпа и всадники затаив дыхание ждали решения мудира. Наконец он вскидывал то копье, которое вонзилось ближе всего к голове живой мишени, и все по цвету ленточки сразу узнавали победителя. Наградой всаднику были восторженные крики толпы. Все признавали ловкость и меткость всадника, но точно такое же одобрение вызывало и мужество погребенного, совсем рядом с которым вонзилось в песок копье.
А теперь? Теперь здесь нет победителей и побежденных. В наши дни «феерия» стала общим праздником, в нем каждый юноша бербер может показать свое мужество и высший класс джигитовки...
Даже на фоне бескрайних просторов Средиземного моря «корабль пустыни» выглядит внушительно и импозантно.
Мы сидим на деревянной приступка у дверей отведенного нам дома и неторопливо беседуем с мудиром. Тем временем двое наших переводчиков вручают награду (мешочек соли) каждому из участников состязания. Мы специально купили соль в Гафсе — здесь, в глубинных районах Туниса, она считается ценным подарком.
Мудир снова вернулся к рассказу о тех временах, когда состязание велось за право пользования источником или колодцем.
— Вы и сами знаете, что такое борьба за воду в пустыне: это вечный страх мести, глухая вражда, кровавые схватки. И вот, чтобы избежать этого, каждое племя выбирало двух храбрецов, готовых в конных состязаниях рисковать собой ради победы. Ведь на карту ставилось благополучие и жизнь целого племени — тут никакая опасность не казалась слишком большой. Племя, которое представляли двое победителей, немедля получало право самым первым поить животных и запасаться водой. Другими словами, племени не грозила опасность найти источник уже сухим или грязным...
Когда мудир закончил свой рассказ, наступила ночь. Гостеприимный хозяин самолично отвел нас на ночлег в дом, похожий на большой куб, обмазанный белой известью, сам зажег керосиновую лампу. Внутри дома — ровным счетом ничего. Пришлось нам постелить на пол одеяла и, поеживаясь от холода, ждать, пока наступит утро.