— Хватит, — приказал он. — Хватит с вас нефти.
— Какой нефти! — закричал я в отчаянии. — Я ее еще и не видел!
Келли рассмеялся знакомым мне уже по Анкориджу смехом:
— Именно такой приказ — не показывать вам ни нефти, ни вышек вблизи — мне и был дан. Все это наша тайна.
Пути судьбы порой неисповедимы. На следующий день Келли, то ли сжалившись над жалкой судьбой журналиста, то ли еще по какой причине, все же показал и вышки и людей, работавших на них. Рабочих здесь примерно человек шестьдесят. Все закутаны в тяжелые меховые куртки — еще бы, холод здесь стоит даже летом. Вот и сейчас, в августе, пять градусов ниже нуля. Но работать приходится безостановочно. Нефть подгоняет. Ведь это же золото прямо под ногами.
— И давно вы обнаружили, что оно здесь лежит? — спросил я, когда мы снова уселись в «джип». Пора было переходить к самому интересному для меня вопросу.
— «Атлантик Ричфилд» пришла в эти края в январе 1968 года, когда еще никто на свете не подозревал, что в здешних льдах таится нефть. Наши геологи определили наличие нефти, причем в масштабах просто потрясающих. По сравнению с ними все прошлые сказочные легенды про Техас — банальные истории, годящиеся лишь для букваря. Тотчас же компания выслала на место двадцать две буровые установки, разбила многочисленные базовые лагеря и начала вербовать рабочую силу.
— И никто не заметил вашего старта в нефтяной гонке?
— То-то и оно, что конкуренты оказались начеку. В любой момент, даже при шестидесяти пяти градусах ниже нуля, мы работали по двенадцать часов. И вот иногда сквозь вой пурги раздавался гул мотора — это к нам в гости прилетали вертолеты конкурентов, шпионившие за нашей работой. Тогда мы выливали на лед кипяток, и спасительный пар скрывал все от любопытных глаз. Да, время было неспокойное...
— Похоже, что это время еще не прошло: не случайно по контракту ваши рабочие должны безвыходно находиться в поселке.
— Мы им неплохо платим, и в конце каждого месяца они вольны решать — остаться им или уволиться. Если рабочий остается, он получает прибавку.
— Но появляться в других местах, в том же Фэрбенксе, вы ему все же запрещаете, не так ли? Вряд ли причина лишь в том, что вы не хотите нарушать ритм работы.
— Согласен, не только в этом. Знаете, как у нас зовут Фэрбенкс? Касабланкой. сейчас в Фэрбенксе не меньше шпионов, чем в Касабланке сороковых годов. Город так и кишит подозрительными типами, засланными различными нефтяными компаниями. Они и в баре угостят, и в ночной клуб сводят, а главное — не пожалеют долларов, если вы им выложите сведения о приличном нефтяном местечке. Так что нам выгоднее идти на дополнительные расходы и доставлять увольняющихся рабочих подальше от Аляски, прямо к порогу их дома.
— Каковы же результаты этой борьбы за нефть? Кому принадлежит сейчас эта земля?
— Вы хотите это знать? Тогда торопитесь — скоро в Анкоридже власти Аляски устраивают гигантский аукцион. Я бы сказал — аукцион века. Две тысячи квадратных километров пойдут с молотка...
Анкоридж со своими ста тринадцатью тысячами жителей, что, кстати, составляет половину всего аляскинского населения, до наступления «нефтяной эры» был сонливым, никуда не спешившим городом. Теперь он — Мекка нефти.
Около трех утра в среду, 10 сентября 1969 года, подойдя к «Аудитории Сиднея Лоуренса», внушительному, одетому в бетон одноэтажному зданию, что в нижнем Анкоридже, я увидел толпу. Толпа нетерпеливо ждала начала аукциона.
«Великий штат Аляска, — высокоторжественно заявил накануне губернатор Миллер, — выставляет на продажу 179 лотов (1 Лот — предмет, объявленный к продаже. — Прим. ред.) на 450 858 акров общей площади».
Другими словами, разыгрывается около 1800 квадратных километров тундры, недра которой скрывают миллиардные запасы нефти. Другими словами, предстоит зрелище, достойное Дикого Запада. Недаром пятьдесят нефтяных колоссов мира собрались у края бесконечной тундры — точно также собирались сто пятьдесят лет назад увешанные пистолетами завоеватели у границы Великих равнин и Скалистых гор.
Канун аукциона напоминал вечер-конкурс на самый безумный рассказ. Все пивные, бары, рестораны гудели от напряжения. Началось с воспоминаний: еще не так давно красная цена за акр аляскинской земли не превышала 20 долларов. Кончилось предположениями: сколько миллионов притащили с собой нефтепромышленники в запечатанных конвертах? В каждом конверте должен быть чек, незамедлительно покрывающий двадцать процентов предложенной цены. Предложен миллион — немедленно гоните чек на двести тысяч долларов, готовых к уплате банкам снежного штата.