— Сначала на компот, потом в рот! — прикрикнула девушка на парней, вынула из кузова машины бидончик и кастрюлю. Она была поварихой. Ребята уже гребли горстями спелую бруснику и ссыпали ягоды в рот, запрокидывая головы.
— Лодыри! — обиженная невниманием к себе, крикнула им девушка.
— Давай, — сказал лысый человек, — взял у поварихи бидон, стал собирать в него бруснику. — Самые вкусные ягоды под гусеницами вездехода, — шутя посоветовал он ребятам.
Пожилого лысого человека звали дядей Колей. Глядя на него, трудно было подумать, что он может целый сезон мотаться с геологами. Ему бы впору надеть ситцевые нарукавники и щелкать спокойненько целый день на счетах. А по субботам и воскресеньям стучать костяшками домино у подъезда своего дома. Сейчас он добросовестно собирал бруснику в бидон. Взялись помогать поварихе и двое ребят, радист и практикант с геологического факультета.
Василий Николаевич вернулся — он уходил смотреть дорогу, и отряд двинулся дальше. Вездеход вертелся то на одной гусенице, то на другой, валил перед собой деревья. Василий Николаевич шел перед машиной и только успевал отскакивать в сторону. Несколько раз радист и студент подпиливали толстые стволы, которые были вездеходу не под силу, дядя Коля действовал топором, шумно выдыхая воздух и ахая при каждом ударе. В прибрежном кустарнике давали задний ход, снова лезли на пружинящую массу из гибких веток, тяжелая машина беспомощно барахталась гусеницами, зависала над землей. У небольшого обрывчика перед самой речкой Сибик Алешка высунулся из кабины, сделал серьезное лицо, посмотрел на повариху, сидящую на крыше, и сказал:
— Слезай!
— Вот еще!
Дядя Коля с ребятами шли сзади по проходу, проложенному в кустах.
— Слезай, слезай, — подтвердил Василий Николаевич, а сам прикинул на глаз обнажения на другом берегу, решил, что нужно нанести на карту, взять образцы. Недовольно надувшись, девушка спрыгнула.
Алешка двигал потихоньку, по сантиметру, пока большая часть машины не нависла над обрывом, потом вездеход ухнул вниз, обрушив за собой лавинку из камней и песка, уткнулся носом в гальку. Алешка отпустил рычаги, дал легкий газ, мотор негромко заурчал, вездеход прополз несколько метров и выровнялся.
Серпы галечных кос, нанизанные рекой в гирлянду, ослепительно белели на солнце. У крутого берега к заводи выходил плотный частокол деревьев и отражался в воде.
По косам вездеход двигался как по мостовой, но разогнаться было негде, каждая коса была длиною метров по пятьдесят, не более; пройдя ее, пробивались через кустарник к следующей. Наконец вышли к перекату, по которому можно было перейти на противоположный берег.
Перед переправой дверцы кабины полагалось закрывать, чтобы не захлестывало водой. Василий Николаевич проверил замки: в случае надобности они должны были легко открыться. Кроме него и Алешки, все сидели на крыше.
Камни переката желто мерцали сквозь быстрые струи. По сторонам темнела глубокая вода.
Алешка включил вторую скорость и с разгона вошел в воду.
Василий Николаевич ничего не сказал ему. «Немножко обнаглел малый», — подумал про себя.
Вездеход катил перед собой волну, уверенно и быстро шел по узкому перекату. У Алешки было серьезное лицо, прикушены губы. Он выжимал газ; руками сильнее, чем надо, вцепился в рычаги. Две трети ширины реки были позади, но ближе к противоположному берегу течение становилось сильнее, а перекат уже...
Василию Николаевичу вспомнилось, как в Таджикистане, в молодости, он переплыл быстрый поток, обвязав конец веревки вокруг пояса. Держась за эту веревку, по грудь в воде, перешел реку весь отряд. Вспомнил, как не однажды приходилось переправляться и на двух бревнах, связанных вместе...
От противоположного берега вездеход отделяло метров пятнадцать. Алешка быстрым судорожным движением выдернул кнопку подсоса, увеличил мощность двигателя до предела.
«Правильно, — отметил про себя Василий Николаевич. — Не дай бог, заглохнет на этой стремнине».
Рев двигателя сливался с шумом воды. Но течение оказалось сильнее, чем предполагали. Оно на миг подняло вездеход на плав, оторвав гусеницы от камней на дне. Этого было достаточно. Машина сделалась неуправляемой, в следующее мгновение одна гусеница оказалась в яме. Вездеход развернуло в сторону, он накренился и черпнул бортом. Наверху дружно охнули. Теперь его крутило течением над глубиной. Алешка отчаянно тянул на себя то один рычаг, то другой.
— К берегу! — крикнул Василий Николаевич.
Вездеход погружался. В трех метрах от берега залило двигатель, он заглох, вода потоком хлынула в кабину со стороны кузова, Алешка все еще держался за рычаги.
— Дверцу! — снова прокричал Василий Николаевич.
Алешка бросил ненужные теперь рычаги, навалился руками на дверцу кабины. Василий Николаевич толкнул дверцу со своей стороны. Потоки воды хлынули отовсюду...
Василий Николаевич схватил ремешок планшета с картой в зубы, подтянулся руками за скобы в кабине, успел обернуться к Алешке, тот уже перекинул ноги за борт. Вода быстро дошла до горла. Василий Николаевич опустил голову и вынырнул из кабины. Тело пронизал ледяной холод. Река текла с горного хребта, покрытого снегом. Из-под капота двигателя, из-под брезента кузова, булькая, поднимались большие пузыри воздуха. Вездеход мягко опустился на дно.
Яма оказалась не такой уж глубокой. Над водой островком возвышалась крыша кабины, на ней, тесно прижавшись друг к другу, стояли двое ребят, повариха и дядя Коля.
Василий Николаевич подплыл к капоту двигателя, тяжело поднялся на него. На капоте можно было стоять по колено в воде. Алешка был уже здесь.
«Слава богу, все на месте», — отметил Василий Николаевич.
— Чего растерялись! — неожиданно набросился на ребят дядя Коля. — Спасайте рацию, продукты! — Дядя Коля сбросил сапоги, снял очки, положил их в карман, прыгнул в воду. Парни, как по команде, попрыгали следом.
Василий Николаевич повесил планшет через плечо, осмотрелся. Алешка растерянно смотрел на него.
— Ныряй за инструментом, вытаскивай аккумуляторы. Знаешь, что нужно вытаскивать?
— Знаю... разве теперь потребуется?
— Потребуется!
Алешка еще раз недоверчиво посмотрел на Василия Николаевича и полез в кабину. Если высоко задрать подбородок, дышать там еще было можно. Василий Николаевич переплыл на берег, держа планшет с картой в поднятой руке, и уже тащил, пятясь задом, ствол дерева, прибитого потоком к косе. Два таких ствола перебросили с берега на кабину, по ним перетаскали рацию, аккумуляторы, инструмент, продукты, все остальное снаряжение. Две бочки с бензином отбуксировали к пологому берегу и там выкатили на сушу.
Отряд оказался на небольшом полуострове, почти острове, от леса его отделяла мелкая, по щиколотку, протока.
Повариха принялась готовить ужин. Дядя Коля раскладывал снаряжение, что-то бормоча себе под нос. Василий Николаевич и Алешка ставили палатки.
После ужина грелись у костра. Василий Николаевич рассматривал карту; он продолжал оценивать ситуацию, в которую попал отряд. Студент подошел к костру, присел на корточки.
— Василий Николаевич, мы сможем построить из бревен ворот...
— Конечно, сможем.
— Я подсчитал... троса хватает, — продолжал студент.
Утром сооружением ворота занялись студент и дядя Коля. Остальные копали глубокую яму на берегу против затонувшего вездехода, в ней с помощью свай надлежало укрепить основание будущего механизма.
Василий Николаевич и дядя Коля временами отрывались от работы и посматривали на темные тучи над снежным хребтом.
— Так, ребятки, — сказал наконец Василий Николаевич после совещания с дядей Колей, — спасательные работы на время прекращаются.
Все, кроме дяди Коли, недоуменно подняли головы. Дядя Коля молчал.
— Сейчас займемся переменой места жительства, — продолжал Василий Николаевич.
— А как же ворот?
— Возьмем с собой на новую квартиру. Расчищайте на основном берегу место под новый лагерь, а ты, Алеша, пойдем со мной, перекатим бочки на высокое место.