Джон некоторое время задумчиво смотрел на него, потом сказал:
— Первый раунд схватки с Берегом скелетов выиграли мы!
«Пиккевин» идет на таран
Мы пришли в Валвис-бей перед заходом солнца. Джон стоял рядом со мной на мостике. Едва милях в пяти к югу показалась узенькая полоса мыса Пеликана, вдающегося в море у входа в бухту, умеренный ветер с суши внезапно сменился резким северным, и это означало, что в течение ближайших дней огромные волны будут яростно штурмовать берег.
«Этоша» приближалась к бухте со скоростью в семь узлов.
— Если бы мы плыли на паруснике, — заметил Джон, — нас уже не было бы в живых.
Губы у него потрескались от ветра, на шерстяном свитере виднелись пятна соли и краски; мой друг выглядел крайне усталым — он так и не отдохнул после всех пережитых нами треволнений, все время оставаясь на ногах.
Сильный ветер с суши, сталкиваясь в открытом море с северным, гнал короткие, частые волны.
— Пятнадцать градусов право! — приказал я и одновременно поставил ручки машинного телеграфа на «малый вперед».
Солнце, лучи которого с трудом пробивались сквозь завесу вулканической пыли, величаво уплывало за горизонт. У Берега скелетов солнечные закаты необычайно красивы, но этот был просто фантастическим. Золотистые лучи, подобно ослепительным прожекторам, пронизывали небо и мириадами сверкающих искр рассеивались в облаках вулканической пыли и мельчайшего песка, принесенного ветром из подступающей к бухте пустыни.
Направляя «Этошу» к месту стоянки, я повел ее параллельно песчаному полуострову.
— Не забыл свои старые профессиональные трюки, а? — засмеялся Джон. — Ведешь корабль против солнца, чтобы зеваки с берега не могли ничего разглядеть на судне! У тебя, Джеффри, это, наверно, в крови. Легче уговорить волка не трогать овец, чем отучить моряка-подводника от излишней осторожности.
— Ну благодаря твоим стараниям вряд ли теперь нужно скрывать повреждения, — заметил я.
— С более толковой командой я бы сделал куда больше, — кивнул Джон. — Матросы совсем растерялись от страха.
Джон действительно совершил чуть ли не чудо. Даже зеваки, вечно толпившиеся на причалах, не заметили бы на судне ничего необычного. В пути мы произвели основательный ремонт и выбросили за борт тонн десять испортившейся рыбы.
Я поставил «Этошу» у ее обычного причала, далеко в стороне от остальных рыболовецких судов, преимущественно деревянных парусников, оснащенных моторами и не обладающих теми прекрасными мореходными качествами и тем изяществом линий, что характерны для современных траулеров.
Лучи жаркого заходящего солнца окрашивали все вокруг — и море, и порт, и безобразный холодильник с его высокими трубами в янтарно-золотистые тона. Уже наступала ночь, когда мы отправили команду на берег — я не разрешал матросам во время стоянки ночевать на судне.
На «Этоше» остались Джон, Мак и я.
— Иди сюда, Мак! — крикнул я из своей каюты, где мы выпивали с Джоном. — Виски?
— Да, — мрачно, как всегда, буркнул он. — И без воды.
— Что-нибудь уцелело в машинном отделении после утренней катавасии? — спросил Джон.
— Кое-что уцелело, — проворчал Мак, переводя на меня взгляд с модели парусника, висевшей над столом.
Я знал Мака лет пятнадцать, не все еще чувствовал себя неловко под его взглядом.
— Когда-нибудь, шкипер, ты зарвешься, а меня не окажется рядом, чтобы вызволить тебя из беды. — Мак сурово усмехнулся. — Пока тебе везло, парень, но сегодня твоему везению едва не пришел конец.
Если Мак произносил в день более шести-семи слов, это уже было достойно удивления. Я налил ему виски, и при этом у меня мелькнула мысль: не многовато ли он знает обо мне? Ну а что знаю о нем я? Да почти ничего. Хотя нет, почти все, что можно узнать о человеке, если пройдешь вместе с ним через труднейшие испытания и занимаешься делами, которые не укладываются в рамки закона. Не это ли связывает людей в трущобах Глазго, где родился Мак? Ну а что связывает нас? Взаимная выгода или преданность — преданность воришки своей банде, существующая лишь до тех пор, пока вожак аккуратно выдает каждому соучастнику его долю? Как бы ни было, Маку было известно слишком много.
— В машинном отделении незначительные повреждения, — заметил он, принимая от меня наполненный стакан. — Не беспокойтесь об этом — они легко устранимы.
— Отсюда следует, что мы отделались легким испугом, — засмеялся Джон. — Ну а как ты чувствовал себя в своей норе, когда нас начало поджаривать?
— Так, словно кто-то подставил мне под ягодицы паяльную лампу.