В тот же вечер Анна распахивает дверцу тесной кроличьей клетки, где сидят птенцы. Но молодые филины — их уже больше не назовешь птенцами — продолжают неподвижно сидеть каждый в своем углу. Они не сразу понимают, что теперь ничто не мешает им улететь на свободу. Наконец более крупная из птиц, самка, осмеливается высунуть голову в открытую дверцу. Так продолжает сидеть некоторое время и только поворачивает голову по сторонам. Чуть погодя она впервые за долгое время распрямляет крылья во всю длину. Потом вдруг отталкивается когтями и устремляется в темноту. В первый момент летит она неровно, неуверенно, словно чего-то боится, но постепенно набирается уверенности, взмахи крыльев становятся плавными — и птица летит все дальше.
Обнаружив, что остался в одиночестве, самец приходит в волнение и тоже направляется к открытой дверце клетки. Там он сидит, не решаясь двинуться дальше, а затем бросается к выходу и неуверенно следует за сестрой.
Вскоре две большие птицы парят над деревьями за хутором Бьерке. Как две тени, летят они в кромешной мгле. Никто их не видит, никто не слышит; зато сами они все видят и все слышат — недаром же они дети ночи.
Но когда в лес Стурьшедалена приходит весна, на крутом склоне Курпоса вновь гнездятся филины...
Сверре Фьельстад, норвежский писатель
Сокращенный перевод с норвежского В. Якуба
Лекарство для моря
— Трупы всплыли в полночь...
Зайцев произнес эту потрясающе детективную фразу с непроницаемым лицом и вдруг засмеялся весело и открыто, сразу превратившись из неулыбчивого руководителя солидного научного учреждения в острого, увлекательного собеседника.
— Занятно? — спросил он. — Примерно так начинал статью о проблемах нашего института один корреспондент. Фразу вначале вычеркнули — это что еще за ужасы? А по сути все правда — трупы были, трупы всплыли... Просто автор имел в виду рыб, моллюсков и прочих обитателей Черного моря. Конечно, страхи нагнетать не стоит, но положение достаточно серьезное...
О том, что положение серьезное, я уже знала. Перед нашим разговором мне довелось прочесть один документ. Вот отрывок из него:
«...Одесское отделение ордена Трудового Красного Знамени Института биологии южных морей АН УССР, изучая современное состояние биологии северо-западной части Черного моря... обнаружило ряд отклонений от того положения, которое было зарегистрировано нами и другими учреждениями в прошлые годы. Отдельные новые факты существенно меняют, в частности, прежние представления об объеме биологических ресурсов северо-западного шельфа и их размещении. Так, комплексная экспедиция Одесского отделения ИнБЮМ на научно-исследовательском судне «Миклухо-Маклай» обнаружила обширный район, на котором мидии и другие донные организмы за последнее время вымерли. Подобного рода факты отмечались нами и прежде, но это были единичные случаи... Причины этого крупного биологического события расследуются».
Мы знакомы с Зайцевым не первый год. Я помню молодого доктора биологических наук, славу его большого открытия. В пятисантиметровом морском приповерхностном слое, считавшемся ранее необитаемым, он обнаружил мощный инкубатор жизни и назвал его гипонейстоном (1 См. «Вокруг света» № 11 за 1973 г.). Ныне это понятие вошло в обиход всех гидробиологов мира, а член-корреспондент АН УССР Ювеналий Петрович Зайцев стал руководителем Одесского отделения Института биологии южных морей.
Есть такая болезнь катаракта — помутнение хрусталика глаза . Катаракту снимают, и зрение обретает новую остроту. Нечто подобное порой испытывают люди, общаясь с Ювеналием Петровичем.
Парадокс человеческого мышления часто заключается в том, что, устремив взор в неведомые дали и «горние выси», люди не замечают происходящего под самым носом. Зайцеву же непонятно, почему удивительное надо искать прежде всего на дне океана или, скажем, на вершинах Гималаев. «Открытия за счет ситуации, а не за счет серого вещества мозга теряют для меня значительную долю привлекательности», — шутливо утверждает он.
Теперь Одесское отделение ИнБЮМ занимается проблемами биологического самоочищения и восстановления природного равновесия черноморского бассейна. В молодом коллективе царит дух неустанного поиска, взаимного уважения и юмора, что, как известно, является отличным стабилизатором в трудных ситуациях. В институте к морю относятся почти как к разумному существу: строго, заботливо, деловито. Это и есть высшая мера действенной любви...