Сан-паульский журналист Висенте Шавес рассказывал мне, как по заданию редакции он с коллегами выяснял, кому надлежит заниматься тромбадиньяс. Поскольку речь идет о малолетних преступниках, они обратились к начальнику службы безопасности Сан-Паулу полковнику Эразмо Диасу. Но тот сказал, что не в силах что-нибудь сделать. После ареста юного правонарушителя судья по делам несовершеннолетних дает на расследование всего один день. Нет времени разбираться с тромбадиньяс. А значит, это не полицейская проблема, а правовая.
— Так,— продолжал Шавес,— Диас отфутболил нас к судье по делам несовершеннолетних Эстеваму Монако. Но и тот признал свое бессилие. Даже если полицейские и доведут дело до конца, судья может лишь приговорить тромбадиньяс к какому-то наказанию, но отнюдь не в состоянии ликвидировать причины: нищету, фавелы, безработицу... Так что это прежде всего проблема социальная.
Мы знали, что этими проблемами в Сан-Паулу занимается начальник департамента социального развития Марио Альтенфельдер. Но и у него катастрофически не хватает средств. Его департамент организовал приюты для сорока тысяч детей. Но это капля в море. Марио считает, что проблема беспризорников прежде всего политическая. Политики должны разработать такие законоположения, чтобы у всех детей была возможность ходить в школу, к врачу, нормально питаться, одеваться и жить в нормальных условиях.
— Ну,— вздохнул Шавес,— коли проблема политическая, мы пошли к Клаудио Лембо — председателю сан-паульской организации правительственной партии Арена (позднее она была распущена, и на ее основе создана новая, названная социал-демократической). И Лембо наконец признал, что мы обратились по адресу. У него действительно имелся рецепт. Сей политик сказал, что нужно внедрять в массы философию родительской ответственности. Чтобы в наименее обеспеченных классах добиться семейной стабильности, нужно беднякам ограничить количество детей.
Словом, чтобы не возникала детская преступность, у бедняков должно быть поменьше детей. Когда я поделился этим открытием с Армандо, кондуктор — поскольку проблема была передана в его руки — снова отверг ее решение. Дети — это единственное богатство, его достояние и его радость. Богатым и так разрешено все, неужели у бедняков надо отнять последнее, что у них есть,— детей?
...Щелкал турникет, звякали монеты, день близился к концу. Снова автобус забит до отказа. К вечеру среди маршрутов в сторону окраин самый напряженный, наверное, тот, который ведет к университетскому городку. Молодежь Сан-Паулу едет учиться. Снова в автобусе разговоры о профсоюзах и забастовках, но появляются и новые темы — демократия, Национальный союз студентов, возрожденный, хотя пока и нелегально. В дешевых рубашках и наглаженных брюках, прижимая к груди тетради и книги, молодые граждане Бразилии говорят о судьбе своей страны. И Армандо слушает и вникает. Хотя понимает далеко не все.
Солнце садится около шести, но в центре закат почти незаметен: огни витрин и реклам освещают небоскребы до самых поднебесных крыш. И толпа на улицах почти такая же густая и шумная. Длинные очереди выстроились у кинотеатров, полно народу у стоек баров. Неоновые трубки мигают, образуя иероглифы, арабскую вязь или готический шрифт на вывесках дорогих ресторанов с заморской кухней, злачных мест, прозванных в Сан-Паулу «инферниньо» — «маленький ад».
Усталый Армандо равнодушно созерцает погоню за развлечениями. Из них ему знакомо лишь одно: кружка пива.
...А автобус между тем вырвался из теснины небоскребов. Замелькали улицы окраин, обещая Армандо скорый отдых.
— Трудно здесь жить,— сказал Армандо, отвечая на мой вопрос.— Но я давно бросил мысль вернуться в деревню. Да и куда я поеду, где меня ждут? Я теперь паулистано навсегда.
Виталий Соболев Сан-Паулу — Москва
Парус командора
…Вечером 19 июня Сергей Илларионович Сушков во время очередного сеанса радиосвязи сообщил, что в Никольское прибыли тринадцать курсантов ДВВИМУ во главе с преподавателем Александром Ивановичем Гузевым — члены туристского клуба «Аргонавт», те самые ребята, которые должны были ехать на остров вместе с нами.