— Все нормально, штурман,— ответил капитан, но подумал про себя, что штурман, похоже, прав. Следя за их разговором, майор тоже прислушался к работе правой турбины. В самом деле, двигатель работал необычно — чужие звуки в нем становились все отчетливее.
И летчик и инспектор чаще, чем обычно, косились на правую сторону своих приборных досок...
Вот и высота, заданная руководителем полетов. Капитан Ентальцев с небольшим креном разворачивает машину на курс. Майор Постоногов видит, что движения летчика очень мягкие и даже осторожные, как будто на борту раненый и грубым маневром ему можно причинить боль. Комэск про себя усмехнулся: «А ведь и в самом деле раненый. Только не человек, а бомбардировщик».
А капитан Ентальцев решал задачу: как быть дальше? «Может, аварийно слить в море горючее и сразу идти на посадку? Не совсем подходит — к чему пачкать море, когда двигатели еще тянут? Надо продержаться подольше в воздухе, чтобы выработать горючее, а потом можно и садиться».
Море под «Туполевым» отнюдь не пустынно: сквозь бархат ночи хорошо видны красно-зелено-белые навигационные и отличительные огни транспортов и рыболовецких судов.
Старший лейтенант Зиядханов периодически докладывает командиру о месте нахождения бомбардировщика и снова вслушивается в ведомые ему одному сигналы радиомаяка. Все расчеты он делает не мешкая, без сучка и задоринки.
Прошло тридцать минут полета, и только тогда капитан Ентальцев вспомнил, что его проверяет командир эскадрильи. «Странно,— подумал он,— до сих пор не получил ни одного замечания. Может, отказало переговорное устройство?» На всякий случай Ентальцев запросил:
— Товарищ майор? Вы меня слышите?
— Все в порядке, капитан. Если что будет не так, я подскажу.
Впереди оставался последний разворот, после которого можно будет строить расчет на посадку.
— Как температура масла и расход топлива? — снова в который уже раз запрашивал руководитель полетов.
— Все в норме!
В норме-то оно в норме, но с правым двигателем явно неблагополучно. Посторонние звуки в турбине усиливаются, и это вызывает неприятное чувство. Майору Постоногову, отлетавшему на этом типе бомбардировщика несколько лет, уже давно стало ясно: правая турбина неисправна, да и левая не протянет долго. Комэск хранит молчание, чтобы своим авторитетом не навязать Ентальцеву решения. Для Постоногова важно, чтобы опыт был чистым. Как себя будет вести его подопечный? Ведь ситуация незапланированная. До сих пор Ентальцев все делал правильно, а что будет дальше?
До последнего разворота оставалось три минуты, когда капитан Ентальцев обратил внимание на то, что по лобовому стеклу мелькнула ломаными зигзагами голубая змейка, потом другая, третья... Стекло словно засветилось, зафлюоресцировало неровным голубым светом и погасло. Еще одно незапланированное испытание. Ентальцев сразу сообразил: невинная шутка атмосферного электричества. В наушниках усилился «шепот звезд» — так иногда летчики называют шорохи от атмосферных помех. Все понятно: собирается гроза.
Последний поворот для захода на свой аэродром. Постоногов сосредоточил внимание на том, как ходят задублированные органы управления. Движения летчика плавны и отточенны. «Молодец, Ентальцев! Держит себя в руках, не волнуется».
После разворота — доворот. В наушниках доклад Зиядханова:
— До полосы одиннадцать километров.
Рука капитана Ентальцева привычно нащупала кран выпуска закрылков. Момент тревожный: выпустятся или нет? Все в порядке — вышли. И сразу обратил внимание, что в правой турбине усилился посторонний звук. Скосил глаза на приборы: стрелки покоились в самых благоприятных положениях.
— Командир, слышал? — спросил штурман.
— Слышал! Но приборы пока в норме.
И опять майор Постоногов не принял участия в переговорах экипажа. Он думал о Ентальцеве. Всего лишь полтора года служит у него в эскадрилье этот офицер, а авторитет у него как у ветерана. И летать любит до самозабвения. С удивлением майор Постоногов ловит себя на мысли, что ему хочется подбодрить летчика, сказать ему несколько слов, не относящихся к службе. Вроде того, что он, Валерий, хороший парень и вообще хорошо, что Ентальцев попал к нему в эскадрилью. С трудом майор сдержал в себе это желание: не время для таких разговоров.
С выпуском закрылков скорость бомбардировщика заметно снизилась. Постоногов по-прежнему пристально наблюдает за показаниями приборов и за движениями сдвоенных органов управления. Данные приборов успокаивающие, но майор ждет: правая турбина вот-вот откажет — в ее работе уже появился металлический треск... Вроде бы надо было остановить турбину и садиться на левой. Да ведь и левая дышит на ладан. Пожалуй, Ентальцев прав: нужно тянуть на полосу, пока работают оба двигателя... Майор вслушался в левую турбину и даже немного позавидовал Ентальцеву. Тот занят привычным делом, которое само по себе отличное средство от всяких недобрых мыслей.