Под глазами у нас образовались кровоподтеки, и нам вследствие сильной боли стоило больших усилий держать их открытыми.
19 апреля мы расположились бивуаком на живописном старом ледяном поле, окруженном со всех сторон мощными глыбами. Мы наскоро раскинули палатку и накормили голодных собак. Подкрепившись горячим гороховым супом и парою кусков замороженного мяса, эскимосы быстро заснули, в то время как я принялся по привычке за определение нашего географического положения. Измерения показали 94° 03" западной долготы, а вычисление широты секстантом дало 89° 31", то есть расстояние в 29 миль от полюса.
Сердце мое запрыгало от радости, и, должно быть, я вскрикнул, так как мои спутники проснулись. Я объяснил им, что мы находимся в двух переходах от «Тити Шу» («Большого Ногтя»). Здоровым пинком Этукискук разбудил Авелаха. Оба взобрались на ледяную глыбу и принялись разыскивать «Большой Ноготь» в подзорную трубу. Они не могли себе представить ось земного шара без какого-нибудь реального признака ее на поверхности земной коры. Я попытался объяснить им, что самый полюс невидим для глаза и что его положение определяется только специальными инструментами. Этим ответом они удовлетворились и выразили свой восторг громкими криками «ура». Два часа они плясали и пели на радостях, как сумасшедшие.
На радостях мы устроили целое пиршество, заварив большой чайник чая, приготовив великолепный суп из пеммикана и полакомившись даже бисквитами. Собаки выразили нам полное свое сочувствие и одобрение оглушительным лаем и в награду получили дополнительную порцию пеммикана.
Мы горели, как в лихорадке. Ноги бежали сами собой. Наш энтузиазм заразил даже псов, и они так быстро понеслись вперед, что я еле успевал следить за правильностью курса. Глаза невольно искали какого-нибудь признака близости точки полюса, но не находили ничего необычного на горизонте. Впереди простирались те же самые волнистые, движущиеся поля, что и раньше. Идя впереди каравана на расстоянии нескольких десятков саженей, я взбирался время от времени на глыбы льда и оборачивался назад, любуясь быстротою движения моего маленького поезда.
Отсюда ледяные холмы казались облитыми червонным золотом, а долины между ними тонули в волшебном фиолетовом сиянии всех оттенков.
В полночь 21 апреля под звуки эскимосских песен и вой собак мы снова двинулись в путь. Наши собаки выглядели теперь особенно могучими, а Этукискук и Авелах, несмотря на свою худобу и слабость, держались с достоинством великих завоевателей. Радостью победы забились наши сердца, когда мы переступили снежный порог заветной цели, для которой мы готовы были отдать нашу жизнь и пережили столько адских пыток. По шагомеру до полюса осталось четверть мили, и мы спокойно заснули с сознанием, что полюс уже виден.
Продвинувшись вперед еще на 15 секунд широты, мы сделали добавочные наблюдения, поставили нашу палатку, выстроили иглу из снега и вообще устроились поудобнее, так, чтобы иметь возможность сделать дважды наблюдения за положением солнца. Таким образом, мы могли проверить наше положение и основательно отдохнуть. Этукискук и Авелах все время спали, я же не мог заснуть.
Цель моей жизни была достигнута, честолюбие удовлетворено. В такую минуту мне было не до сна. Мы достигли центра северного мира. Мечта человечества осуществилась. Победили мы, и на полюсе, заветной цели народов, мы водрузили наш флаг. И славный этот момент будет назван в истории 21 апрелем 1908 года от Рождества Христова.
Ранним утром 23 апреля мы повернулись спиной к полюсу и солнцу».
Обратный путь был очень трудным. Уже умирая от голода, партия Кука достигла земли, но вынуждена была зазимовать в снежной пещере у мыса Спаро. В эскимосское поселение, к людям, они вернулись только в апреле 1909 года. Именно поэтому телеграммы Кука и Пири пришли в цивилизованный мир почти одновременно.
Надо сказать, что Фредерик Кук участвовал в одной из ранних экспедиций Роберта Пири. Ничто тогда не омрачало их отношений. Во время лавировки корабля в тяжелых льдах удар рукоятки штурвала переломил ногу Пири, и только искусство доктора Кука позволило избежать осложнений. В те годы Пири писал: «Доктору Куку мы обязаны тем, что среди членов нашей экспедиции почти не было заболеваний. Я не могу не отдать должное его профессиональному умению, неизменному терпению и хладнокровию в критические моменты. Занимаясь этнографией, он собрал огромный материал о практически еще не изученном племени гренландских эскимосов. Он всегда был полезным и неутомимым работником». Характерно, что уже через полгода, когда Кук запросил разрешение начальника экспедиции на публикацию своих материалов об эскимосах, Пири ответил отказом. В этом, видимо, проявилась его обычная ревность к достижениям других полярных исследователей, его уверенность, что материалы, собранные участником его экспедиции, принадлежат ему — Пири.