Мы сидим за низкими столиками в устланной коврами комнате. В пиалах дымится спасительный зеленый чай. Под потолком на маленькой трапеции раскачивается, щебеча, ласточка. Бесстрастное, покрытое глубокими морщинами лицо старого крестьянина на мгновение озаряет улыбка:
— У нас ведь ни радио, ни телевизора. А с ней,— он кивает в сторону шустрой пичужки,— все веселее.
Неспешно течет беседа. Выпиты уже и третья, и четвертая чашки обжигающего чая. Шир Мухаммед рассказывает, что кооператив создан после революции и объединяет ныне 373 человека.
Государство оказывает помощь семенами, удобрениями, техникой. Всего в провинции 59 кооперативов. Но не везде можно нормально трудиться — мешают бандиты.
— Наведывались они и к нам,— говорит председатель.— Уничтожили посевы, отобрали хлеб, какой нашли, обещали еще вернуться...
Я рассказываю Шир Мухаммеду о двух селениях — Кабуль-Дарвазе и Никиабаде, расположенных в самых неспокойных районах провинции. Крестьяне, решив с оружием в руках защищать свой мирный труд, создали там отряды самообороны. Немногочисленны они, да и вооружение слабовато — в основном винтовки и пистолеты,— но бандиты трусливо обходят эти селения стороной.
Старый председатель кооператива, не перебивая, внимательно слушает меня, перебирая матово поблескивающие четки.
Я помню, с какой гордостью говорил Рахим Гуль об этих первых в провинции сельских отрядах защиты революции. Речь-то ведь идет не только о судьбе двух небольших кишлаков, но о гораздо большем. Выстоят отряды в Кабуль-Дарвазе и Никиабаде,— тогда их опыт распространится по всему северо-западу Афганистана, их примеру последуют многие другие крестьянские кооперативы. А это во многом облегчит задачу полной ликвидации басмаческих банд.
Но главная цель в провинции достигнута — люди поняли, что в стране установилась истинно народная власть. Огромное воздействие на умы дехкан оказала передача земли беднейшим в соответствии с аграрной реформой. В провинции двадцать тысяч семей получили тысячи гектаров земли.
В Герат поступила техника из Советского Союза для создания первой в этих местах машинно-тракторной станции. Стали популярными дни добровольного коллективного труда — своего рода субботники — явление, необыкновенное для Афганистана. Никогда ранее на гератской земле крестьяне не собирались, чтобы дружно, без принуждения, во имя всеобщего блага рыть всем миром новые арыки.
День добровольного труда намечался на ближайшее воскресенье и в Пахве. Шир Мухаммед, провожая меня, с воодушевлением рассказывал об этом. Останавливаясь у дувалов, он загибал пальцы и каждый раз, когда левая кисть оказывалась собранной в кулак, пропускал через пальцы правой одну бусину на четках.
— Касим пойдет... Мухаммед?.. Мухаммед обязательно пойдет... Курбан — не знаю... Наверное, тоже явится, если его Хуршед Разиюлла позовет... Вот Мухаммед Искандер — тот наотрез. Странный человек... Будет целый день свой личный арык копать, а на день труда не дозовешься. Зато брат его, Музаффариддин, наоборот, один из первых людей в кооперативе. Очень активный... Если нужно, свой кетмень соседу отдаст, а сам будет крышкой от казана землю копать...
Когда мы прощались с Шир Мухаммедом на окраине селения, у него на четках было отложено уже много бусин.
Я покидал Пахву ближе к вечеру. Солнце палило уже не так нещадно, и можно было дышать полной грудью.
Лепешка на родине...
Небольшой приграничный город Исламкала... Мы выехали туда поутру. Три бронетранспортера и машина связи, лихо развернувшись на центральной площади, помчались по улицам Герата. В первом бронетранспортере — командир дивизии, член Революционного совета ДРА, полковник Наби Азими. Он едет в Исламкалу с приятной миссией — вручать награды пограничникам. Затем следует его охрана, «газик» с радиостанцией, а замыкает небольшую колонну бронетранспортер, где нашлось место и для меня.
На окраинных улицах города прикрываем люки, сержант без команды прильнул к пулемету. Эти места считаются небезопасными. Именно на той улице, по которой мы сейчас проезжаем, два дня назад было организовано покушение на Наби Азими.
...До Исламкалы километров 120 по отличному асфальтированному шоссе, построенному в свое время советскими специалистами. Слева вдалеке видны горы, справа простирается покрытая верблюжьей колючкой степь. На всем пути мы увидели два-три селения, не больше.
Движения почти нет, дважды мы обгоняли небольшие, ярко раскрашенные, но абсолютно пустые автобусы, а где-то на середине пути нам встретился автобус, идущий в Герат. Он был набит людьми. Под окнами полоскалось на ветру полотнище с надписью на фарси, которую мы не успели прочитать.