Два часа на выгрузку, два часа на погрузку, и паром берет теперь курс к своим берегам.
С кормы парома видны просторы Куршского залива, где-то зеленеющие соснами, а где-то вспухающие песчаными дюнами берега знаменитой Куршской косы, утыканные мачтами судов и суденышек причалы рыбного порта. Расплываются очертания глубоко врезавшегося в залив бетонного пирса, у которого только что стоял «Мукран», затихает многоголосый хор прощальных гудков оставшихся в порту кораблей.
Впереди — пятисоткилометровый путь до острова Рюген, двести семьдесят три морских мили. Ветер свежеет, море начинает штормить, а судно почти не качает.
Берег растворяется, исчезает, и только чайки долго еще провожают плывущий по морю стовагонный поезд...
Остров Рюген — Клайпеда — Москва
Л. Троицкий
Голоса у стен Софии
Есть города, куда надеешься вернуться. Я вернулась в Полоцк почти через пятнадцать лет...
Знакомыми утренними улочками, засыпанными опавшей листвой, иду к центру — туда, где на высоком холме белеют стены зеленоглавой Софии. Помнится, раньше они были скрыты за строительными лесами... С этого холма начинался Полоцк. Здесь стоял Верхний замок, а вокруг него, на берегах Западной Двины и ее притока Полоты, росли бревенчатые посады. Имя свое город получил от реки, а название Полота пошло, вероятно, от основы «пал» — «болото». 862 годом впервые упомянут Полоцк в «Повести временных лет». Нынче ему исполнится 1125 лет.
По широкой деревянной лестнице (ее раньше тоже не было) поднимаюсь на холм. Вот он, Полоцк, весь открытый взгляду. В осеннем прозрачном воздухе далеко просматривается река с черточками лодок. Ее серая лента в зеленых еще берегах разрезает город, отделяя Задвинье с его многоэтажными домами и высоким курганом Бессмертия от старого Полоцка. Справа, огибая софийский холм, впадает в Двину Полота. В садах одноэтажного деревянного Заполотья светятся сквозь листву яблоки... Влево от холма отчетливо просматривается набережная — спокойная и тихая, с невысокими домами и пологими спусками к воде.
В мой первый приезд все краски Полоцка были пригашены зимним туманом, и эта неброскость города, приглушенная тональность делала его загадочно-емким: он помнит многое, но не сразу поделится с тобой пережитым. И надо было прожить в Полоцке не один день, чтобы открыть для себя Красный мост через Поло-ту, что отбивали у французов дружины Петербургского ополчения в 1812 году, и крутой вал Ивана Грозного неподалеку от стен Софии — все, что сохранилось от Нижнего замка, и Спасо-Ефросиньевскую церковь XII века. Но многое в Полоцке оставалось тогда для меня недосказанным...
Были еще причины, чтобы вернуться на берега Западной Двины: рядом с Полоцком, в десяти-пятнадцати километрах, рос город химиков — Новополоцк. Его история началась в 1958 году, когда первый отряд строителей разбил палаточный городок у деревни Слобода. Одиннадцать веков разделяли города-соседи... Город химиков рос стремительно: прямые четкие магистрали, просторные площади, белые вертикали домов, окруженные лесом, спускающиеся к тихой реке. Он сразу возник как город и всем своим обликом говорил, что нужен, что неудержимо будет расти дальше, с каждым годом приближаясь к Полоцку.
Невольно закрадывалось беспокойство: а не сомнет ли молодой, энергичный Новополоцк старину Полоцка? Сумеют ли эти города по прошествии лет сохранить каждый свое лицо? И еще — история, воплощенная в Полоцке, почти сомкнулась с новейшей историей — социальной, технической, архитектурной, которую несет в себе Новополоцк. Как можно, думала я, не использовать то духовное богатство, те немногие оставшиеся от прошлого реалии, которые дошли до нас, пройдя через века опустошительных войн и пожаров? Тогда историко-археологический заповедник только начинал свою работу, включал лишь несколько объектов, и, похоже, еще ни один любопытствующий турист не бродил по улицам этих городов...
И вот я снова у стен Софии. По дороге на холм, вглядываясь в знакомые улочки, невольно отмечала происшедшие перемены: на площади, рядом с гостиницей, возвышался памятник Франциску Скорине, издателю и просветителю XVI века. Решетки нового Красного моста украшали темно-красные квадраты со знаками воинской доблести. На набережной реставрировали домик Братской школы — здесь преподавал Симеон Полоцкий, известный педагог и писатель XVII века. Возле восстановленной громады Богоявленского собора толпились школьники: там была открыта картинная галерея. На центральной площади стоял новый памятник «Освободителям Полоцка», заменивший старый, созданный в конце войны. Возле обновленных стен Софии, на зеленой вершине холма, лежал огромный Борисов камень: на нем были высечены крест и славянская надпись XII века. Раньше камень покоился где-то на реке. Во времена Бориса и Рогволда таких валунов-гигантов было на Двине немало: они предупреждали о мелях и перекатах, им молились, выпрашивая дождь во время засухи.