Стойбище на Болокиткане
После двух часов лета на северо-восток от поселка Туры, внизу наконец появились признаки человеческой деятельности. Чахлую лиственничную тайгу с белым ягелевым подшерстком прочертила бесконечная нить изгороди — загон для гона и осеннего перерасчета оленей. Где-то неподалеку должно быть и стойбище. Вертолет немного снизился и пошел вдоль кромки пологого склона, срезая повороты и меандры маленькой каменистой речушки Чины, правого притока реки Туры. Отсюда еще около полутораста километров до поселка Эконда, что на северо-востоке Эвенкийского автономного округа.
Вдруг справа среди редких лиственниц мелькнул ярко-синий конус чума. Рядом с ним — второй, тускло-малиновый, а чуть поодаль, ниже по склону, еще один, тоже синий. Мелькнули и тотчас остались позади. Пилот повернул машину, земля полого накренилась, и я, прильнув к окну, увидел, как в сторону чумов бежит человек, и даже заметил, что он сворачивает на ходу маут.
— Володя,— уверенно сказал сидевший рядом со мной эвенк, работник окружного потребсоюза, наш проводник в этом рейсе.
Бригадира Володю, вернее, Владимира Константиновича, и его жену Олю я знал еще совсем молодыми: студентом-этнографом приезжал в эти края собирать материал для дипломной работы. С тех пор прошло почти двадцать лет.
Когда мы вышли, бригадир уже стоял у вертолета и по-хозяйски здоровался с каждым из прилетевших.
На вертолете прибыла агитбригада Туринского Дома культуры и туринский художник Казанцев, мой друг и тезка.
— А ведь мы когда-то встречались,— сказал я подошедшему ко мне Володе.— В Эконде, когда ты был парторгом.
Бригадир внимательно вгляделся в мое лицо.
— Сергей!
— Угадал.
— А мы с Ольгой недавно тебя вспоминали. Как на озера ездили уток стрелять... Я, видишь, теперь оленевод. Уже двенадцать лет в тайге.
— И сыновья, слыхал, с вами.
— Да, старшие — Виталька и Иванушка — в моей бригаде. Скоро уж и женить бы их надо, да теперь девки за оленеводов не очень идут. В тайге
жить не хотят, а порознь — какая жизнь. Ладно, пошли в чум, там поговорим.
В стойбище артисты тотчас стали переодеваться в пестрый псевдоэвенкийский реквизит, музыкант достал из футляра баян, а Сергей выставил свои работы и отправился искать место, с которого можно было бы сделать этюд с чумами.
Мне не терпелось увидеть Ольгу, и, подойдя к бригадирскому чуму, я нагнулся и заглянул в открытый проем входа. Внутри тлел костер, вокруг него сидели три женщины. Среди них были две приезжие, третья — полная, средних лет эвенка. Видимо, это и была Ольга.
— Заходите, Сергей Сергеевич,— позвала меня одна из приезжих, руководительница агитбригады.
Я влез в чум и сел у входа.
— Что ты у порога-то сел? Там гостю место,— сказала хозяйка и показала на шкуры за костром.
Я перебрался в глубину чума и очутился как раз против входа.
— Выходит, Сергей, опять к нам приехал,— продолжала хозяйка. Значит, женщины уже рассказали ей про меня.— Сколько лет прошло! Изменился ты. И меня, верно, не узнаешь... Ну ладно,— словно отмахнулась она от невеселой темы.— Словами сыт не будешь. Бери мясо.
Когда мы выбрались из чума, артисты были уже готовы. Зрителей было не больше, чем артистов. Сидя на земле и стоя, они ждали начала концерта.
Я тем временем отправился к тезке. Он устроился выше по склону, за крайним чумом. На холсте уже появились разноцветные конусы чумов, проглядывавшие сквозь прозрачные ветки лиственниц, белые и рыжие пятна лаек, бурая шкура лося, распяленная на грубо сколоченной раме.
— Не успею, наверно,— нервничал Сергей.— Времени мало, да и темнеет уже.
— А почему бы тебе не остаться? — спросил я.— Вертолет через три-четыре дня вернется, привезет товары на зиму. С ним и улетишь.
— Оставайся тогда и ты,— неожиданно предложил он в ответ.
Я легко согласился: видимо, внутренне был готов к этому. Уж очень хотелось попристальней, не торопясь, вглядеться в жизнь стойбища. Скоро ли еще представится такой случай?
— Вот только оделись мы легкомысленно,— начал рассуждать я,— да и поговорить нужно с Володей и Олей — прокормят ли нас? И жить где-то надо, чумы, я думаю, все полные...
Но Оля отмела все наши сомнения. И вот мы уже глядим, как улетающие, и среди них бригадир, влезают в вертолет. Володю вызвали на районное совещание.
Общий ужин по случаю неожиданно задержавшихся гостей устроили в среднем чуме. Уже стемнело. В чуме горели костер и три свечи, закрепленные на высоких деревянных подсвечниках, воткнутых острыми концами в землю. Расселись, разобрали миски с горячим супом. Спустя четверть часа все со всеми перезнакомились, и разговоры пошли оживленнее. Нам рассказали о бригадных новостях, среди которых главными были — рождение у Саши, одного из молодых оленеводов, дочки; начавшаяся починка изгороди; недавняя охота на медведя.