— В хороводе, как говорили еще наши деды, нет ни богатых, ни бедных, ни старых, ни молодых, ни министра, ни чабана — все равны. И всякий может сомкнуть свои руки с кем хочет...
В хороводе, продолжал чабан, происходят смотрины парней и девушек, их знакомство, первые разговоры, шутки, заигрывания. Выбор суженого и суженой. Не зря же ведущий хоровод начинает с частушки: «Руки белые сомкните, в очи черные глядите!» Тут девушка, нисколько не унижая своего достоинства, может показать свою благосклонность приглянувшемуся ей парню. Раньше у девчат была припевка: «Как послала меня мать — в хороводе танцевать — в хороводе танцевать — себе парня подобрать...»
Вел хоровод, диктуя быстрый ритм, шафер жениха. За ним шли невеста и жених. Свирель, гармонь, волынка, скрипка и тамбур пели о счастье. Молодые — и он, и она — были статны, красивы, смуглы, чернявы, кареглазы. Замечено, что супруги, прожившие долгую ладную совместную жизнь, становятся на закате своих дней похожими друг на друга. А эти уже казались братом и сестрой. В народе говорят, что такая схожесть — примета счастливой семейной жизни. Дай-то им Бог!
...Наверное, с генами закладываются в сознании человека идеалы мужской и Женской красоты. Очевидно, носителями ее для сына являются мать и сестра, для дочери — отец и брат. Прежде всего и чаще всего... Сердце парня-динарца обычно волнует девушка своего, как говорится, племени, динарского облика. Парень, как и девушка динарских территорий — Черной Горы, Далмации, Сербии, — «умирают по черным глазам», пользуясь песенной метафорой.
Девушка в песнях мечтает о том времени, когда она выйдет замуж и родит «черноглазого и черноволосого сына». Черноглазый сын, черноокая дочь — вот динарский (югославянский) идеал. «За двух голубоглазых гроша бы не дала, за молодого черноокого и тысячи дукатов не пожалела бы!» — поется в девичьей песне. А вот песенный портрет красавицы: «Красива — красивее быть не может, высока и стройна, брови — две пиявки, очи — две ягоды терновника, коса — крыло вороново».
Вспоминаю разговор с такой вот красавицей, дочерью моего белградского коллеги-журналиста и друга. Супруга его угощала нас кофе, когда она вернулась с Ташмайданского стадиона, где проходили международные состязания по плаванию. Один наш пловец установил новый рекорд. Девушка то ли не расслышала, то ли забыла его фамилию.
— А каков он из себя? — спросил я.
— Высокого роста, плечист, атлетического телосложения, лицо правильное, нос греческий, — скульптурно «лепила» она советского чемпиона.
— Значит, красивый?
— Нет, русый и голубоглазый, — простодушно опровергла сербиянка мое «предположение» само собой разумеющимся для нее каноном.
Издревле воплощавший в себе понятия мужской красоты, гайдук в народных песнях, сказах и притчах — «черноок и широколоб», «мрачного взгляда», «с темными усами от уха до уха».
Рост, стать — важные слагаемые идеала черногорцев. И не только в отношении мужчин. «Дробную и малую в жены не беру», — говорят горцы. «Зареклась и поклялась — не пойду за маленького!» — вторит им девичий хор... Черногорец, проводив взглядом высокую статную девушку или женщину, не преминет сказать с восхищением: «Такие родят героев!»
Да и народный костюм черногорцев скроен и сшит так, чтобы подчеркнуть мужскую, воинскую стать. Круглая низкая кепка без козырька, надеваемая чуть набекрень, не скрывает крупную голову юноши, жилетка и короткий кафтан в сочетании с широким поясом подчеркивают его стройность и рост. Огненные цвета костюма, золотое шитье, галуны, шнуры, инкрустированный пистолет за поясом — все это как бы служит фоном, на котором вырисовывается во всей красоте «мышца бранная».
Динарским Аполлоном называли балканские и европейские современники Петра Негоша. Ростом он был более двух метров и отличался пропорциональностью телосложения, а лицо его с выточенными чертами, проникнутое глубокой одухотворенностью, могло послужить идеалом для художников и времен Фидия, и итальянского Ренессанса, и для нынешних европейцев. Сам Негош знал свои достоинства. «Благодарю тебя, Господи, — писал он в «Завещании», — за то, что ты на Земле выделил меня из миллиона, украсив духом и телом».
...Несколько десятилетий на югославском эстрадном небосклоне сияла звезда Ольги Янчевецкой, ныне покойной русской певицы, оказавшейся по воле судьбы в эмиграции. Однажды я спросил ее, какой из исполнявшихся ею романсов пользовался наибольшей популярностью у публики.
— Конечно же, «Очи черные», — улыбнулась певица. — Он был шлягером трех поколений на моем веку. Думаю, таким и останется, пока на земле южных славян рождаются девочки с черными глазами.