Строят гидроузлы и каналы зимой, чтобы не нарушать навигацию. В мае прошлого года суда прошли уже через два просторных шлюза — Вытегорский и Белоусовский, они заменили девять старых. Сейчас сооружаются Новинкинский, Лахомовский и Черешвецкий гидроузлы. Осенью завершится перекрытие реки Шексны. А в конце будущего года крупнотоннажные суда пройдут «зеленой улицей» от Онежского озера до Рыбинского водохранилища по новой глубоководной системе.
По Волго-Балтийскому пути будут ходить большие пассажирские теплоходы и дизель-электроходы. Из московского в ленинградский порт они попадут за три дня. Еще быстрей сделает это речная «авиация» — суда на подводных крыльях.
Реконструкция Мариинской системы — это воплощение лишь доли грандиозного плана, по которому в Европейской части нашей страны будет создана Единая глубоководная речная система. Беломорско-Балтийский и Волго-Донской каналы, канал имени Москвы, гидроузлы на Волге. Каме, Днепре и Дону — уже существующие* звенья этой системы. А впереди — соединение Камы с Печорой, Днепра с Неманом, Волги с рекой Урал...
В. Лебединская
В. Карпов. Синие ветры
На берегу Волги, недалеко от того места, где намывались и укреплялись камнем дамбы, среди многочисленных бендежек, занесенных снегом, среди штабелей досок, бревен, среди огромных ящиков с оборудованием, тоже занесенных снегом, стоял маленький дощатый домик, но его никто не называл бендежкой, потому что над его дверью висел лист железа, выкрашенный суриком, на котором значилось: «Станция Большая Пойменная».
Домишко, три стрелки, три пути и один светофор, на котором уже трое суток бессменно горел красный свет, — вот и все хозяйство под этим громким названием.
Рядом с домиком рос маленький клен, посаженный осенью девушками. Сейчас его занесло снегом, была видна только вершина. Она казалась веточкой, воткнутой кем-то в сугроб. Но работники станции всегда замечали эту веточку и радовались ей...
...К светофору станции подошел паровоз с платформой. Он долго и тревожно гудел, но на светофоре не загорался зеленый свет. Паровоз снова кричал, звал, но никто, кроме ветра, не отвечал ему, будто в этих краях вовсе не было людей.
Из будки паровоза прошел вдоль котла на переднюю площадку человек в шубе. Закрывая лицо от ветра и колючего снега поднятым воротником, он замахал рукой в большой овчинной рукавице — мол, путь свободен, поехали. Но какое там свободен, если рельсы заметены снегом.
Паровоз кричал и кричал, будто сзывая людей на помощь, и потихоньку продвигался по снежному полю...
Никто не откликался, никто не шел на помощь...
Наконец паровоз добрался к домику, остановился и зафыркал — облегченно, обрадованно. Из пылающего поддувала сыпались красные угли и в снегу становились черными.
С паровоза спустился начальник строительства. Приподнимая полы тулупа, Пожога направился к домику. Войдя в тесные сени, заставленные деревянными лопатами, Пожога услышал за дверью шум и женский плач...
Уронив распатланную голову на стол, плакала Катя. Около нее стояли подруги в расстегнутых полушубках, со сброшенными на плечи платками. На скамейках вдоль стен в мрачном молчании сидели ребята.
Пригибая голову, чтобы не зацепиться за потолок, ходил взад-вперед Петя Орлов в полушубке, в ватных брюках и белом свитере.
Лица у всех красные, с потрескавшейся кожей, обожженные морозом. Глаза воспаленные, усталые. Рядом с Катей стояла Ксеня Попова, дежурная по станции Большая Пойменная. Ксеня высокого роста, немногим ниже Пети Орлова, широкоплечая, с грубоватыми чертами лица.
— Перестань реветь! Надо действовать, а не рюмы распускать,— сказала Ксеня рыдавшей Кате.
Этим двенадцати парням и девушкам было поручено держать станционные пути в готовности к приему эшелонов. Четвертые сутки комсомольцы боролись с бураном. Едва успевали очистить пути от снега, и снова их заносило. Спали все эти дни мало, еще меньше ели. И вот, наконец, у них иссякли силы, растрепались нервишки... В это время и заехал к ним Петя Орлов.
— И ты нам мозга не вправляй, сами грамотные. — Ксеня одернула свитер, заложила руки в карманы ватных брюк и посмотрела на Петю так, будто собралась с ним драться.