10 сентября
Вот уже третий день Вася не может выйти на работу — потница. Мало кто знает, какая это неприятная болезнь. Пораженные места покрываются волдырями и зудят, слезает кожа, трудно ходить. Человек в сознании, у него нет даже температуры, но он измотан этой болезнью. Тело надо держать сухим, а оно всегда влажно. Наш доктор вступает в единоборство с болезнью.
17 сентября
Работаем. Вверху обезьяны оживленно комментируют события: одна из них, очевидно в знак особого расположения, швыряет вниз солидный плод, попадает кому-то по плечу и, страшно довольная, подпрыгивая, визжит от восторга.
Очень хочется пить, но соблюдаем железный закон, преподанный Бялькиным: «На трассе лучше не пить». Да и вода уж больно противная — теплая, безвкусная.
Иногда кажется, что дальше не выдержать — устали, в ушах звенит, голова тяжелая, очки все время приходится протирать от пота и мошкары, одежда вся мокрая и неприятно липнет к телу.
19 сентября
Шаг за шагом, метр за метром идем вперед.
Кажется, что за нами должна оставаться широкая ровная просека, столько вложено труда в каждый шаг, а оглянешься — позади почти нетронутая стена зарослей. Как в сказке, прорубленная тропа зарастает почти мгновенно.
Сегодня я сопровождаю Сашу с группой рабочих-индонезийцев. Он объясняет индонезийцам и показывает на практике технику изыскательского дела.
Вдруг идущие впереди Бархамутдин и Увин замерли — темные лица бледнеют. Что случилось? Настороженно смотрим под ноги — змеи не видно.
— Орангутанг, — слышится чей-то шепот. Поднимаем головы. Лесной человек стоит на дереве от нас метрах в двадцати, бородатый, лохматый, буро-рыжий. Огромные, длинные и, видно, очень сильные руки. Проходят мгновения... Мы замерли: бежать бесполезно; оружия, кроме ножей и парангов, нет. Орангутанг смотрит на нас, мы — на него. Наконец, очевидно утолив любопытство, он поворачивается и исчезает в чаще.
По лицам индонезийцев понимаем, что никакие силы не заставят их сейчас продолжать работу. Возвращаемся домой. Откровенно говоря, и нам самим надо прийти в себя после этой встречи.
— Наше счастье, что Он был один, без детеныша,— произносит кто-то из индонезийцев, — иначе бы...
Вечером мы приглашены на чай к губернатору. В который раз рассказываем о сегодняшней встрече; вспоминаем подробности, которые час от часу становятся все более впечатляющими.
— А ведь есть верный способ защититься от орангутанга, — говорит вдруг мэр города Нахан.
Мы замолкаем, и я начинаю слово в слово переводить его совет.
— Сорвите тоненькую веточку с листочками и машите ею перед мордой орангутанга. Он будет закрываться лапами, жмуриться и уж ни в коем случае не бросится на вас...
Хохот... Нахан доволен: его шутку поняли.
28 сентября
Мы в Тангкелинге — это конечный пункт нашей трассы. Отсюда будем пробиваться обратно к Палангкарайе. Деревушка Тангкелинг, расположенная на берегу реки Рунган, состоит всего лишь из нескольких домиков. Один большой — там живет целый род, все вместе, как и много-много столетий назад. И три маленьких, недавно построенных специально для нас. Все четыре хижины стоят на высоких сваях. Стены из тростника, пол из досок, вместо лестницы — нечто напоминающее трап. Так в какой-то мере можно обезопасить себя от любопытных обитателей окружающего деревню леса. Осматриваем свои жилища.
В первый же вечер нанесли визит хозяевам поселка. Посидели за чашкой чаю, поговорили. В разговоре принимал участие только глава рода. Остальные лишь молча и почтительно слушали. Хозяин рассказывал об обычаях и законах рода. Мы ему — о Москве, «ТУ-104», кино. Он восхищался полупроводниковым приемником, авторучками, открытками Москвы. А мы, слушая его, восхищались мужеством этих людей, ведущих постоянную тяжелую и еще в недалеком прошлом безнадежную борьбу с джунглями.
Мгновенно стемнело. Хозяин извинился и сказал, что ему надо идти на участок, засаженный ананасами. Оказывается, вчера ночью ананасы были уничтожены рысью, и он сегодня надеется убить ее. Паранг, копье с отравленным наконечником — вот и все вооружение. «Пак, но ведь это очень опасно!» Хозяин смеется:
— Если бы не было опасности, я послал бы наших женщин. Кто хочет жить, тот не умрет.
Прощаемся, желаем ему удачи. Возвращаемся к себе. Но уснуть долго не можем — вслушиваемся в ночные звуки. Где-то совсем рядом человек с копьем в руках ждет грозного хищника.