«Сайгон стал ныне Техасом, — пишет швейцарский репортер Жюльен Закариотто. — Витрины магазинов завалены высокими ботинками, шляпами, пистолетными кобурами, кожаными рюкзаками. Все — по моде авантюристов из вестернов. Американские солдаты, которых тут полным-полно, чувствуют себя как дома. Здесь можно, как некогда в Америке, фланировать по улицам в джинсах, с газетой в заднем кармане и пистолетом на боку. Все происходящее вокруг страшно напоминает фильм, в котором «настоящие мужчины» знают свое место...
...Еще одна вещь сразу бросается в глаза в этом городе — бары. Бары на американский манер вырастают, как грибы после дождя. Большие длинные залы с общим столом: с одной стороны стола — красивые девушки, с другой — «цивилизованные люди», вечно пьяные. Чего-чего, а виски тут хватает. Особый вид цивилизации!
...Проституция ширится с необычайной быстротой, проститутки повсюду — на улицах, в отелях, даже в самых роскошных. Им война приносит прибыль, цены на них — и без того высокие — все время ползут вверх...
...Каждый в Сайгоне держится настороже, каждый опасается своего соседа, опасается встречного на улице и того, кто толкнул вас в толпе. Война нервов идет в Сайгоне. А причина этой войны заключена в одном-единственном слове: «доллар». За доллары можно купить все. Коррупция охватила весь государственный аппарат — от «правительства», которое, по существу, подает пример, до самого мелкого чиновника. Чтобы получить любую бумагу или номер в гостинице, чтобы встретиться с каким-нибудь официальным лицом — повсюду надо начинать с денег...
...Я постепенно отдаляюсь от толкотни и ищу место поспокойнее, чтобы хоть на минутку отойти от этого мира. Безнадежно! Повсюду адский шум. Проезжают огромные серые грузовики, «джипы», тракторы — и всему этому сопутствует гул американских самолетов».
Замешательство швейцарского журналиста понять нетрудно. Разве это не противоестественно — обнаружить вдруг Техас (со всеми его законами, вкусами и моралью), насильно втиснутый в сердцевину древнего вьетнамского города? Как не прийти в замешательство, если едешь в Сайгон, а попадаешь в анти-Сайгон?
Город расколот на две части: одна тесно застроена лачугами, которые, будто не уместившись на земле, скатились «экзотичными», нищими кварталами сампанов в реку; другая — раскинула свои роскошные особняки и многоэтажные гостиницы в центре. Две части города, между которыми нет и не может быть мира, — вот почему бессильно болтается звездно-полосатый флаг у взорванного патриотами здания посольства США, вот почему ни днем, ни ночью не знают покоя в своих особняках и гостиницах «хозяева» и их лакеи.
Впрочем, сами американцы (по крайней мере их официальные политики и идеологи) находят, что все это как бы само собой разумеется. «Вы служите богу, потому что защищаете справедливость, цивилизацию и самого бога», — говорит кардинал Спеллман солдатам США, посланным во Вьетнам. И они огнем и мечом, бомбами и танками пытаются насаждать здесь «американскую справедливость», «американскую цивилизацию», «американского бога» и при этом делают вид, что само их пребывание в Южном Вьетнаме так же естественно, как где-то в Техасе.
Каким путем, через какие щели и каналы осуществилось это проникновение Техаса в Сайгон? Ответ на это следует искать не только в телеграфных сообщениях, речах дипломатов и кардинальских проповедях, но и в досье Центрального разведывательного управления. 14 лет назад, когда во всем Вьетнаме была лишь горстка янки (и даже те из них, что щеголяли безукоризненной выправкой, называли себя «экономическими советниками»), в Сайгон приехал некто Лэнсдейл — американец с титулом полковника ВВС и репутацией удачливого агента ЦРУ. «Именно с такого вот Лэнсдейла Грэм Грин рисовал портрет своего главного героя в «Тихом американце», — замечали впоследствии журналисты Д. Уайз и Т. Росс в их нашумевшей книге «Невидимое правительство».
Французская экспедиционная армия в тот далекий 1953 год уже истекала кровью в боях с вьетнамскими патриотами, и миссия «маленького полковника», как прозвали Лэнсдейла, не на шутку озадачила французскую контрразведку. Впрочем, ни ей, ни самому Лэнсдейлу в те времена даже не мерещились нынешние сотни тысяч «джи аи» во Вьетнаме, хотя подготовка «законных оснований» для такого вторжения и составляла цель его тайной миссии.
Сначала Лэнсдейл (после проверки нескольких кандидатур) выбрал для Южного Вьетнама президента — небезызвестного Нго Динь Дьема. Затем США провозгласили устами этого «президента» отказ от общевьетнамских выборов, предусмотренных Женевскими соглашениями. Для упрочения американского господства требовались американские штыки. Численность незваных гостей год за годом росла в геометрической прогрессии.