Туман низко нависал над бушующим морем. Вода просматривалась только под самолетом. Вдруг штурман крикнул: «Смотрите, кунгас!» Подошли поближе. Кунгас подбрасывало, как щепку, похоже было, что никто им не управлял. Но люди там были.
Сообщили на базу: Нашли кунгас. Сесть нельзя. Если отойдем — потеряем из виду». Последовал ответ: «От кунгаса не отходить, ждать корабль».
Семь часов кружили над суденышком. Устали чертовски, к тому же горючего на обратный рейс могло не хватить. Положение критическое.
Ветер достигал десяти баллов, подымались тяжелые трехметровые волны. Сказать, что в такой обстановке садиться на море опасно, — значит, ничего не сказать: это была почти верная гибель.
Сделав последний заход, гидросамолет коснулся гребня, перескочил на следующий и словно свалился в пропасть. Следующая волна накрыла его, внутри стало темно... Но самолет, словно поплавок, вынырнул и запрыгал на волнах. Сначала казалось, что не выдержали шпангоуты, разошлись швы, но, осмотревшись, летчики увидели, что все в порядке, течи нет. На базу сразу передали: «Сели. Целы». Но вот беда — кунгас исчез. Садились рядом, а его нет! Только через несколько минут, когда кунгас и самолет одновременно оказались на волне, его увидели метрах в трехстах.
План эвакуации людей был продуман еще раньше. Когда подошли поближе, бросили конец, его закрепили на кунгасе, и маленькое судно оказалось на буксире. После этого механик Камирный через задний люк спустил резиновую шлюпку, прикрепил ее к натянутой веревке и они со штурманом Леоновым стали пробираться к кунгасу.
Восемь рейсов совершила шлюпка, пока всех не взяли на борт самолета. А дальше пошла вообще фантастика. То, что с такой высокой волны не взлетишь, понимал каждый. Что делать? И Леонов подсчитал — до ближайшего пролива, где поверхность воды спокойная, сто сорок километров. Решили не лететь, а плыть! Запустили моторы и начали рулить. Через полчаса моторы перегрелись, пришлось их выключить. Легли в дрейф. Медленно, но продвигались вперед. Когда отклонялись от курса, снова запускали моторы...
Через двенадцать часов дрейфа показалась земля... Летчики спасли тридцать восемь человек.
…Знакомая сетка меридианов, расходящихся из одной точки — Северного полюса. Но сейчас она нарисована не на условной белизне карты, а на сверкающем полотне льдины.
Это снимок уникальный. Тогда мы сделали важное географическое открытие. Мы открыли Северный полюс.
Не спешите удивляться. Конечно, первым достиг его Пири в 1909 году, конечно, в 1937 году там была высажена героическая четверка Папанина. В 1962 году на полюсе всплывала советская подводная лодка «Ленинский комсомол».
Словом, люди на полюсе были. И все же точнехонько там, где находится северная точка земной оси, до нас никто не бывал. Дело в том, что ее местонахождение довольно трудно определить.
В 1965 году ученые решили провести исследования точно на полюсе. Высокоширотная воздушная экспедиция шла к концу, когда была задумана хитроумная операция по отысканию географической точки полюса. Долго сидели над картами штурманы и астрономы.
Приземляться на полюс решено было на вертолете. Это гарантировало нам успех — ведь на вертолете можно сесть в любом месте, на любой лед, был бы он достаточной прочности.
Утром — в день начала операции — в воздух с ледовой базы поднялось несколько самолетов АН-2 и вертолет МИ-4. Вел его Герой Советского Союза Василий Борисов.
Сначала мы сели в двадцати километрах от нашей цели, на тридцатом меридиане. Другой самолет приземлился на таком же расстоянии от полюса на сто двадцатом меридиане. Астрономы быстро определили точное нахождение обоих самолетов. Расчеты, поправки. К точке полюса направляется вертолет.
Опускается в назначенном месте.
Вскоре рядом с ним оказываемся и мы на своем лыжном АН-2.
Волнуемся. Сходим на лед. Вот он — полюс! Вокруг льды и льды. И ничем это место не отличается от любого другого в огромных просторах Северного океана — льдина, каких множество... Но... Мы же знаем, что есть только еще одна точка на земле, похожая на эту.
Здесь не существует часовых поясов, суток, месяцев. Солнце всходит и заходит один раз в год, а звезды здесь горят ярко и не уходят за горизонт.
Пока мы осматриваемся, ученые приступают к работе. В эфир уходит первая телеграмма: «На Северном полюсе ясно, видимость 20, температура минус 20 градусов, давление 128 миллибар».
В тот день эти данные были нанесены на все синоптические карты мира.
Океанологи измеряют глубину океана — четыре тысячи двести девяносто метров, берут пробы воды.