Путь через саванну
После месячного перерыва, вызванного сильнейшей засухой, мы снова углубились в саванну. Тридцать дней мы шли среди желтой, пожухлой травы матити. Наш путь лежал вдоль рек, которые текли по равнине. Нам необходимо было отыскать у реки слона и заснять его. Держась берегов, мы избегали гигантских пожаров, которые неожиданно вспыхивали в долине из-за адской жары. Животные большими стадами убегали от огня, и их тяжелый галоп был слышен еще издали. Стада буйволов, газелей, слонов искали спасения у реки, и мы шли по их следам, в надежде снять их в тот момент, Когда они несутся словно нам навстречу. Понятно, такая съемка трудна и небезопасна, но сцены эти украшают любой видовой фильм, зримо показывают, сколько яростной силы заключено в неутомимом беге диких животных.
Только вера в меткость обоих охотников позволяла мне спокойно снимать подобные сцены. Ведь когда животные мчатся прямо на вас, нужно обладать редкой выдержкой, хладнокровием, уверенностью и метким глазом, чтобы не дрогнуть. Лишь очень немногие из охотников отваживаются «спровоцировать» буйвола и, легко ранив его, вступить в поединок. В таких случаях охотник ставит на карту свою жизнь, и ни одна из сторон не имеет преимущества в этой смертельной схватке.
Клод Васселе и Нансен принадлежали именно к такого рода охотникам. Первый из них — спокойный, бесстрашный француз с неизменной улыбкой на лице. Казалось, его забавляет эта опаснейшая «игра». Сам он, правда, так не говорил, он вообще был неразговорчив. Когда мы возвращались в лагерь, он обычно читал вечерами в одиночестве.
Второй охотник, Нансен, тоже был весьма своеобразным человеком. Он приехал в Конго из Швейцарии и некоторое время был миссионером. Но Африка изменила его до неузнаваемости: он покинул лоно церкви, женился на самой красивой женщине в стране — «мисс Конго 1948 года», и та родила ему девятерых детей. Он жил в Пото-Пото — африканском квартале Браззавиля, изрядно недолюбливал европейцев и американцев, а также африканцев, «испорченных цивилизацией». Он верил в подлинную черную Африку и зарабатывал на пропитание себе и семье охотой.
Вчетвером мы шли все дальше к северу, пока не достигли берега маленькой речушки Ниамбули.
Здесь мы разбили свой лагерь...
Нам снятся слоны
— Однажды я убил слона возле Банги, — рассказывал вечером Нансен. — Когда животное упало на землю, я с изумлением увидел, что у него не было хобота, — он атрофировался, очевидно, еще в детстве... Учти, что слоны в состоянии есть и пить, только помогая себе хоботом. Теперь ты представляешь себе, насколько у них развито чувство стадности и взаимной выручки. Слону было не меньше пятидесяти лет, и все это время стадо кормило его и поило...
Сначала нужно "убить" слона на стене хижины, только после этого приступать к настоящему делу
С того самого момента, как мы разбили лагерь, определив, что именно в этих местах легче всего подстеречь четвероногих громадин, все разговоры были только о слонах. Потушив керосиновую лампу и занавесив вход в палатку противомоскитной сеткой, мы вспоминали давние и совсем еще свежие эпизоды.
А снаружи, прислонившись к деревьям, носильщики тоже говорили о слонах. Слоны, только слоны! Мы следили за ними, искали их следы, пытались определить издали их запах. Все наши мысли были о них.
В любой стране, на любых широтах охотники говорят о животных, на которых охотятся. А в Африке это стало даже своеобразной традицией, как среди приезжих охотников, так и среди местных. В экваториальных районах Конго я встретил пигмеев, которые перед охотой рисовали на стене хижины изображение животного, которое собирались убить. Тем временем женщины, предводительствуемые колдуньей, часами исполняли танец охоты, беспрестанно повторяя «гхо-доо», «гхо-доо» — «слон», «слон».
Позже, вспоминая этот ритуальный танец да и вообще все, что мне было известно об обычаях первобытных охотников всех стран и времен, начиная с изображений быков в пещерах Альтамиры и кончая обычаями пигмеев современного Конго, я понял, насколько правы ученые, историки и этнографы, отмечавшие, что у первобытных людей охотники всегда старались перед труднейшим единоборством со зверем как-то выразить свой страх и преклонение перед ним. В песнях и танцах они прославляли его силу и отвагу. Быть может, наши беспрестанные разговоры на одну тему — это невольный возврат к прошлому и видоизменившееся повторение тех первобытных ритуальных обрядов, связанных с охотой. Здесь я понял также, что до встречи со «своим» слоном охотник все знает о нем, причем в мельчайших подробностях.