Баронг мчится на колдунью, но та увертывается и ловким ударом опрокидывает священного зверя наземь. Толпа вскрикивает от ужаса: силы зла одерживают верх! На сцену бросаются несколько человек. Кажется, по ним пробежал ток высокого напряжения — не спуская глаз с колдуньи, они застывают в трансе, сжав в руках сверкающие ножи-крисы. Оркестр продолжает безжалостно подстегивать ритм. Воздух вот-вот расколется. Зрители и актеры захвачены каким-то неистовством. На секунду в сознании мелькнуло недоумение: где мы, что с нами? Мир ограничен священной оградой, где происходит церемония, и нет никакой надежды вырваться из этого раскаленного ада. Транс порождает одновременно и радость, и жуткий страх; в высшей точке пароксизма жизнь начинает колотиться в двери невидимого.
Итак, присутствующие в самозабвении кидаются к сцене, горя желанием разделаться со злом, пронзить колдунью кинжалами, растоптать ее в прах. Удары градом сыплются на тело Рангды. Невозможно представить себе, сколько нужно сил актеру, исполняющему эту неблагодарную роль, но ведь кто-то должен ее играть! Колдунья не только сопротивляется, но и сама переходит в нападение. Разве она может поддаться каким-то людишкам! И в тот момент, когда над ней заносят десятки кинжалов, колдунья мановением руки обращает острия крисов против владельцев. Согнувшись пополам, балийцы бьются в конвульсиях, готовые покончить с собой. Но тут вступаются силы добра, до сих пор прятавшиеся под маской баронга. Волшебный зверь останавливает смерть у последней черты.
В тучах пыли едва различаешь мужчин в трансе. Страх читается на лицах публики, нервы натянуты до предела. Мы позабыли о гамелане, а ведь это его музыка довела толпу до такого состояния. У людей вздулись мышцы, глаза налились кровью, гримасы исказили лица. Они отражают отчаянную внутреннюю борьбу: силы зла заставляют их покончить с собой, а силы добра удерживают от этого шага и возвращают к жизни. Вот кто-то бросается животом на острие кинжала. Крис сгибается, но на теле не выступает ни капли крови! (1 Гипнотическое состояние делает людей нечувствительными к боли.) Кто выведет людей из этого состояния?
Прыжком перемахнув через ступени ворот, прибегает жрец. На нем длинное белое покрывало. В руках у него чаша со святой водой, ею он брызгает на людей в трансе. Танцоры-самоубийцы бросают оружие и падают на землю. Какое-то мгновенье их лица еще искажены, но постепенно черты разглаживаются, напряжение спадает, они засыпают — это кома (1 Глубокое обморочное состояние.).
Толпа, онемев, все еще не может прийти в себя от потрясения.
Но выяснилось, что это еще не конец: присутствовавшая на церемонии двадцатилетняя англичанка тоже вдруг падает без чувств... Ее уносят. Девушка в трансе выгибается, жестикулирует, трясет головой, словно силясь избавиться от наваждения. Жрец укладывает ее во дворце на кровать и несколькими пассами успокаивает. Сведущие в магии дворцовые женщины суетятся вокруг гостьи.
Молодая англичанка пролежала без движения несколько часов и не помнила ничего из того, что с ней случилось...
Мерри Оттен, Альбан Банса
Перевел с французского М. Беленький
Игра в прятки по-парагвайски
«Ночи Парагвая» — так называлось душещипательное танго, звучавшее в полумраке бара ресторана «Катаратас», который оккупировала наша разношерстная журналистская компания. Стоял прохладный осенний мартовский вечер. Да, да, именно осенний, так как дело происходило в южном полушарии, на берегу реки Игуасу, в том самом месте, где границы Бразилии, Аргентины и Парагвая сходятся в одной точке. Отель «Катаратас» был выбран для торжественной встречи президентов Бразилии и Парагвая после церемонии открытия автострады Асунсьон — Паранагуа, связавшей парагвайскую столицу с берегом Атлантики. Пока президенты беседовали за закрытыми дверями, журналисты, пользуясь свободной минутой, устремились в бар.
Собственно говоря, делать уже было нечего: ленточки разрезаны, торжественные речи произнесены, торопливые интервью окончены. Через полчаса должен был подойти автобус, на котором предстояло ехать в аэропорт. Пока же за стойкой бара группа репортеров потешалась над одним из незадачливых коллег. Кажется, парнишка представлял радиостанцию «Жорнал до Бразил».
Полтора часа назад, по окончании торжественной церемонии, он выбежал навстречу проходившему мимо замершей шеренги почетного караула президенту Парагвая Стресснеру и сунул ему под нос микрофон: «Господин президент! Что вы можете сказать в эту торжественную минуту, когда открывается величественная автострада, связывающая два наших братских народа?» Точнее, он только собирался задать этот вопрос. Он успел произнести эту фразу лишь до слов «в эту торжественную минуту...».