П. Липтона интересовали прежде всего родственные связи в племени: как называют басуто своих дядей, тетей, дедушек, бабушек, племянников, а также правила вступления в брак и многое другое, что может показаться не очень важным для человека несведущего, но имеет большое значение в этнографии.
Ученый ходил из хижины в хижину, затевал длинные разговоры, пытался сломить естественное недоверие (зачем, мол, все это нужно белому?).
Глава семьи обычно помалкивал, куря трубку и важно кивая головой, все разъяснения давала первая жена. Младшие жены толпились, сгорая от любопытства, у входа снаружи, поминутно заглядывая в хижину. Тем временем первая жена поясняла ученому:
— Сын одной из младших жен родился на четыре дня раньше, чем сын другой, поэтому первый называет второго мальчика «цколи», а тот его «ксвана». Потому что первый старше...
Дело оказалось, однако, не таким простым, разгорелся настоящий спор, и тогда в него вмешался хозяин. Вместе с Липтоном и всеми женами он вышел во двор и стал водить пальцем по узорам, покрывавшим стены. Время от времени он тихо советовался о чем-то с первой женой, и та тоже водила пальцем по узорам. Наконец, хозяин удовлетворенно кивнул головой и, показав на одну из женщин, сказал ученому: «У нее старше...»
Но теперь Липтона уже не интересовала проблема старшинства. Стена! Стена, заменявшая семье архив,— вот настоящая загадка!
Поначалу хозяева не поняли, чем так поражен Липтон. Потом, набравшись терпения, стали втолковывать вещи, на их взгляд, совсем очевидные. Каждая деталь орнамента, конечно же, имеет свое значение: вот из этого ясно, что родился сын, а это, ясное дело, — дочь, тут зарегистрирована покупка скота, ну и так далее. При этом получалось, что разобраться в рисунке могут только члены семьи, а, скажем, соседу это уже не под силу; зато у него есть свои знаки...
И правда, никто из басуто в других деревнях не смог прочитать запись, которую Липтон тщательно перерисовал со стены.
Было это в начале нашего столетия. Сообщение Липтона, опубликованное в сугубо специальном журнале, издававшемся в Южной Африке, осталось почти незамеченным. С тех пор басуто создали свою — на основе латинской — письменность и, нужно сказать, стали одним из наиболее грамотных народов Южной Африки. Все необходимые записи в Лесото — государстве басуто — теперь делают по-английски и на сисуто, так что необходимость записывать на стенах хижин все, что случается в семье и в деревне, отпала. Однако сама традиция украшать стены домов орнаментом сохранилась. Но орнамент в наши дни, к сожалению, уже не меняется, а значение его забылось.
Если ученым удастся выявить его закономерности, расшифровать смысл, то тогда, быть может, откроются перед ними события давно минувших дней, когда не было в стране басуто бумаги...
С. Фан
«Марко Поло» терпит бедствие
После месячного плавания в южных широтах Индийского океана научно-исследовательское судно «Ю. М. Шокальский» возвращалось в свой порт — Владивосток. Погода не баловала. Разразившийся у экватора юго-восточный ветер поднимал волны на семь-восемь метров. Шторм усиливался. И в это время перед нами среди кипящего океана возникла шхуна с опущенными парусами. Мы с трудом прочитали ее имя — «Марко Поло». Смотреть со стороны на крошечное суденышко, скрывающееся в пенистых гребнях волн, было жутко. Волнами его бросало словно щепку. Две красные ракеты с борта шхуны подтвердили очевидное: люди нуждались в помощи.
Но какая им нужна была помощь? Попытка связаться по радио не имела успеха. Радиостанция у терпящих бедствие, как потом выяснилось, была неисправна. Наш капитан Геннадий Николаевич Чубуков предположил, что шхуна потеряла управление и люди на ней не знают своего точного местонахождения. Когда удалось сообщить им координаты — огромными цифрами, написанными на доске, на мачте шхуны был поднят сигнал: «Я намерен оставить судно». Три измученных человека, чудом удерживаясь на палубе, пытаются перекричать ветер и явно беспокоятся, чтобы мы не ушли. Капитан принял решение взять «Марко Поло» на буксир, вывести его из зоны шторма, а потом оказать возможную помощь. Но завести на шхуну буксир в шторм — дело нелегкое. Было предпринято несколько попыток. Один раз наше судно прошло настолько близко от шхуны, что ее двадцатиметровые мачты при сильном крене едва не коснулись наших кранбалок. Наконец, матросам удалось забросить на шхуну сразу три выброски (1 Выброска — пеньковая или капроновая веревка с деревянным грузиком на конце. С помощью выброски подается швартовый трос.).