В начале мая с забросом первой группы начался новый полевой сезон. К этому времени мучительные боли уже не давали мне покоя ни днем, ни ночью, и врач продолжал настаивать на госпитализации. Однако я смог уговорить его, и меня включили в гидрогеологическую группу Валеры Аверьянова, которая должна была отрабатывать участок от правого истока речки Гейзерной до Верхне-гейзерных горячих источников. Группа маленькая — сам Аверьянов, Верочка Степанова (теперь уже тоже Аверьянова), я, проводником же вызвался идти мой дед Громов, успевший выписаться из больницы. Петровича я не видел еще с осени и поэтому даже не представлял его с черной повязкой через правый глаз.
Как мне передали, Громов вместе с группой московских ученых уже заброшен вертолетом на Кроноцкое озеро, откуда он должен выйти к северному склону сопки Открытой, чтобы там ждать нас. Понемногу пустеет поселок, я жду, когда вертолетчики закончат переброску основного груза, чтобы улететь к отрогам вулкана Узон, откуда на лошадях мы будем пробираться к реке Гейзерной. Не знаю почему, но боль немного отпустила, и я в который раз перечитываю «Описание земли Камчатской». Меня интересует один вопрос: каким образом русский ученый Степан Крашенинников, исходивший за четыре года весь полуостров вдоль и поперек, описавший все основные горячие источники, оставил в стороне Долину гейзеров — природой сотворенное чудо на Земле? Может быть, потому, что камчадалы считали все горячие источники, так же как и вулканы, жилищами духов и опасались к ним подходить?..
Не сразу на нее вышли и советские исследователи. Ведь только 26 июля 1941 года, после более чем полуторастолетнего освоения русскими землепроходцами Камчатки, молодому геологу Кроноцкого заповедника Татьяне Ивановне Устиновой и рабочему Анисифору Крупенину удалось спуститься в глубокую долину и увидеть на дне десятки гейзеров, которые тянулись вдоль реки по мрачному, сдавленному черными скалами ущелью, и над всем этим, словно гимн первозданной природе, высились султаны газа и пара.
Каким образом природа сумела так надежно спрятать свое творение и сохранила этот клочок на Земле как память о своей далекой молодости? Я много раз спрашивал об этом Громова, который не раз бывал в долине, однако толком ничего не добился. А ведь в этом есть какая-то тайна, которую природа поведала близким ей таежным людям, испокон веков населяющим эту труднодоступную часть Камчатки. Больше всего мне нравится легенда об огромных духах гамулах, которые живут внутри действующих вулканов, однако выходят по ночам на охоту и приносят по пять, а то и по десять китов, нанизанных по штуке на каждый палец. Как мне кажется, за много лет до официального открытия Долины гейзеров знал о ее существовании и охотник Илья Громов, однако никогда не водил туда русских людей. И только в сороковые годы, когда мой отец получил свой первый послевоенный отпуск, он провел его туда. Причем вел не со стороны океана, от поселка Жупаново, маршрутом, которым была открыта «Река большой фумаролы» — Гейзерная, а затем и долина, а с другой стороны — от Кроноцкого озера.
Наконец-то весь груз заброшен на базовую стоянку, и мне дается команда грести помалу к вертолету. Бортмеханик помогает забраться в гудящую машину, вертолет мягко отрывается от земли, под нами проплывают отроги Восточного хребта, поросшие кедровым и ольховым стлаником сопки, глубоченные распадки, но вот и кальдера Узона, откуда мы пойдем дальше лошадьми. С высоты птичьего полета хорошо просматривается вся эта огромная впадина — кальдера — все, что осталось от некогда поднимавшегося здесь вулкана. Какие глубинные силы земли разрушили возвышавшийся здесь 3 километровый конус, образовав на его месте такую овальную котловину? Сейчас выдвинута гипотеза, объясняющая образование кальдеры как результат опускания центральной части вулкана над истощенным магматическим очагом. Крупнейший же советский вулканолог Б. И. Пийп доказывал, что эта огромная впадина образовалась в результате двух грандиозных взрывов, которые и разрушили вулкан.
Наш Ми-4 пересекает хребет, и в обзорное окошко я вижу невысокую скалу, которая торчит над острым каменным гребнем.
— Пик Бараний,— сквозь рев лопастей кричит мне бортмеханик. И улыбается заговорщицки: — Гляди внимательней, сейчас фумарольные поля начнутся.
Я чуть ли не сплющиваю нос о толстое стекло, и перед глазами, словно в волшебной сказке, раскрывается истинное чудо под нами, вытянувшись многокилометровой цепью, поднимаются сотни белых столбов — это пар, который спокойно сочится из-под земной коры. Все, что осталось от некогда мощного вулкана.