— Заглох дизель-генератор!
— Разбит главный распределительный щит !
— Сорвана крышка фильтра, в машинное отделение поступает вода!
— Переносные пожарные насосы доставлены в моторное отделение!
Командир кивал: пока все нормально. Даже более чем нормально: переносные насосы тянут на сто килограммов, а их так быстро перетащили по трапам из одного помещения в другое...
— Нет питания на руле! — доложил из глубины рубки пришедший в себя рулевой.
— Перейти на аварийное управление!
Рулевой побежал на корму, где в последнем отсеке был ахтерпик, румпельное отделение. Его опередил недавно сменившийся с вахты командир отделения рулевых старшина 1-й статьи Васильев, нырнул в люк. В этот момент совсем остановился двигатель, и непривычная тишина повисла на корабле. Только слышалось шлепанье матросских сандалет по палубе да разнобойный стук где-то в глубинах корабля.
— Отдать якорь! — приказал командир.
Боцман сам крутился на баке, отдавая стопора. Якорь-цепь глухо загремела в клюзе. Гремела долго, грохот угнетал своей бесконечностью: глубина в этом месте была приличной. Корабль дрейфовал, а рядом непротраленные участки, и все понимали, что дважды такого везения, чтобы мина взорвалась не под днищем, а чуть в стороне, не бывает.
— Что в машине? — крикнул командир рассыльному внизу на палубе. И спохватился, вспомнил о переговорных трубах. Этим архаичным приспособлением обычно не пользовались, но сейчас только они и могли выручить.
— Машина! — крикнул он в раструб, вырвав пробку.— Что в машине?
— Вода поступает через кингстоны,— прохрипела труба голосом корабельного механика капитан-лейтенанта Викторова.— В топливной цистерне трещины, хлещет соляр!
— Заделать пробоины!
— Выполняем...
— Я туда,— сказал Алтунин, ткнув рукой в палубу. И быстро соскользнул по трапу, нырнул в темный прямоугольник двери. Пробежал по коридору, незнакомо сумрачному от неяркого аварийного освещения, и увидел боцмана, стоявшего в странной позе: он прижимался грудью к стенду, висевшему на переборке, раскинув руки по фотографиям, словно боялся, что эти люди, изображенные на снимках, сейчас разбегутся. Алтунин подошел к боцману вплотную и увидел кровь на его лице.
— Ранены?!
— А! — мотнул головой боцман.— Стеклом порезало... Я говорил, что нельзя его тут... нельзя... я говорил...
— Чего нельзя?
— Вешать нельзя тут... Все должно быть на своем месте... Помогите,— прохрипел боцман.
Алтунин прдхватил его под руки. Боцман повернул окровавленную щеку, прохрипел раздраженно:
— Не мне... Эту доску... стенд повесить помогите. Падает, проход загораживает...
Вдвоем они быстро укрепили стенд на переборке. Боцман вытер лицо ладонью и, перехватывая стенд, оставил на нем красные отпечатки рук.
— На перевязку вам,— сказал Алтунин.
— Ерунда...
— На перевязку! — строго повторил он, и боцман- удивленно посмотрел на него: откуда такая жесткость в голосе у всегда мягкого замполита? Но ничего не сказал, пошатываясь, пошел по коридору.
Из распахнутой двери дохнуло на Алтунина промасленной духотой. Внизу валялись разбросанные паёлы, блестела замазученная вода. Из поврежденных кингстонов тремя фонтанами хлестало море. Через горловину топливной цистерны выпирало соляр. То и дело оступаясь на паёлах, скользя ногами по черной жиже, топтались в трюме несколько человек аварийной партии, заделывали пробоины.
Алтунин кинулся к цистерне и сразу понял, в чем дело: соляр выдавливается забортной водой. Значит, пробоина где-то там, внутри, и, чтобы заделать ее, надо лезть в этот соляр. Причем без водолазного костюма, иначе в горловину не пролезть.
А соляр, радужно поблескивая, как живой, все шевелился на серой поверхности цистерны, скользкий, растекался под ногами быстро взбухающей лужей. Мелькнула мысль: не откачать ли его весь? Но за соляром хлынет морская вода, а море не перекачаешь.
— Кто пойдет? — услышал он голос Викторова.
Невысокий, коренастый матрос подался вперед, сказал обиженно:
— Это же мое заведование... Я же первый сюда прибежал!..
— Давай, Бирюков, только быстро... Остальным по местам.
— Идите к машине, там сейчас важнее всего,— сказал Алтунин.— Я тут прослежу.
Викторов нырнул в сумрачный проход, крикнул из глубины:
— Юркин, смотри, под твою ответственность!
Старшина 2-й статьи Юркин, наматывавший на руку страховочный конец, тотчас начал проверять, крепко ли он привязан к поясу Бирюкова. Алтунин тоже проверил крепление. Хотелось сказать матросу что-либо доброе, поощряющее, но он только посмотрел на него ласково и промолчал, понимая, что не слова теперь все решают.