Стараясь не суетиться, Бирюков поднялся к горловине, опустил ноги в черную поблескивающую массу. Соляр был густой и теплый, как подогретая сметана. Деревянные клинья, обмотанные куделью, которые Бирюков держал в руках, вмиг стали скользкими и словно живыми, норовили вырваться. Он почувствовал, что поверхность соляра уже колышется под подбородком, щекочет кожу. Нащупать пробоину все не удавалось, и он, вздохнув поглубже, погрузился с головой, преодолевая сопротивление густой массы, зашарил руками, вынырнул, шумно вздохнул, не открывая глаз, и снова заставил себя погрузиться в черную жижу. Наконец он почувствовал течение под пальцами и начал заталкивать клинья в узкую щель...
Когда Бирюков вылез из горловины, его подхватили, поставили на ноги.
— Зудит,— сказал он с радостным изумлением, медлительно, как лунатик, поводя плечами.
— Что? — не понял Алтунин.
— Кожа зудит.
— Как пробоина?
— Порядок! — Матрос показал взглядом на поблескивающий бок цистерны, словно удивляясь вопросу: видно, что не течет, о чем же спрашивать?
— Бегом мыться! — распорядился Алтунин и оглянулся на старшину, все еще державшего в руке страховочный конец.— Помогите ему...
На мостике, куда сразу же поднялся Алтунин, все было спокойно. Рулевой подметал осколки стекол. Из распахнутой двери радиорубки слышался голос Дружинина:
— ...Корпус в порядке. Течь была через кингстоны и фильтры. Устранена... Двигатель сейчас пустим... Нет, помощь не требуется, дойдем сами...
Едва он вышел из рубки, как появился рассыльный, крикнул с неуместной радостью:
— Товарищ капитан третьего ранга, кок докладывает, что обеда сегодня не будет. Весь борщ на палубе, а макароны — на подволоке...
— Передайте коку, чтобы обед был вовремя,— перебил его Дружинин.
— Но как же?..
— На то он и кок, чтобы сообразить. Идите. И пришлите сюда боцмана.— Дружинин вдруг весело улыбнулся и повернулся к Алтунину.
— Молодежь! — глубокомысленно сказал Алтунин, хотя сам был ненамного старше матросов.
— Молодежь! — с каким-то особым удовлетворением сказал Дружинин.— Комсомольцы!
— Прекрасные у нас ребята!..
Пришел боцман. Он был в новой рубашке и синей невыцветшей пилотке, как видно, хранившейся в боцманских запасниках до какого-то торжественного случая. И если бы не кресты белого пластыря на лице, по его виду можно было подумать, что на корабле праздник.
— Проследите, чтобы обед был,— сказал Дружинин.— Пусть кок не паникует. Аварийная обстановка — она для всех аварийная. Каждый на своем боевом посту обязан, несмотря ни на что...
В этот момент завибрировала палуба под ногами — заработал двигатель, и Дружинин махнул боцману рукой:
— Идите.
Но боцман не ушел, спросил тихо, ни к кому не обращаясь:
— Что это было?
— Обычная мина,— ответил Алтунин.— Может, магнитная мина с неконтактным взрывателем. Десять кораблей пропустит, а под одиннадцатым всплывет... Песню бы надо,— неожиданно сказал он, повернувшись к командиру.
— Какую песню?
— Хорошую. Разрешите сказать радисту, чтобы включил по трансляции... Когда в порт пойдем...
Через четверть часа они все трое стояли на баке у самого флагштока, рассматривали созвездие, нарисованное на рубке, разговаривали спокойно, как люди, знающие, что все трудное позади и теперь уже некуда спешить, не из-за чего волноваться.
— Что ж, боцман, рисуй очередную звезду.
— Так ведь не мы ее, а вроде как она нас...
— Когда боец ложится на амбразуру, разве он не выполняет боевую задачу? — сказал командир.
— Так-то оно так...
— А когда в бою вызывают огонь на себя?
— Мы вроде ничего такого не сделали...
— Когда мы тралом заставляем мину всплыть и взорваться, разве не выполняем боевую задачу?
— Это когда тралом...
— А если корпусом корабля?
— Чего ж тут хорошего?
— Плохо работаем или хорошо — решать командованию. А мину мы все-таки уничтожили. Рисуй...
Корабль с небольшим креном на правый борт шел к берегу. Над палубой, словно в праздничный день, гремела любимая всеми песня о том, как хорош березовый сок, стекающий с прохладных белых стволов, как дорога священная память обо всем родном и как нелегка служба вдали от Родины, вдали от России...
Долгий путь на вершину
Как известно, советская команда альпинистов предпримет штурм высочайшей вершины мира — Джомолунгмы (Эвереста). Редакция обратилась к Валентину Божукову, инженеру-конструктору, семикратному чемпиону СССР по альпинизму, с просьбой рассказать о подготовке к штурму. В. Божуков предоставил и свои фотографии, сделанные во время тренировочных сборов 1980—1981 годов. Беседу вел корреспондент В. Никитин.