В. Гладунец
Свидание в июле
Днем на темно-синих склонах Витоши четко видны длинные, серо-белые языки — зима упрямо держалась в ущельях горного массива. Но у подножия уже дерзко распускалась, зелень лип и тополей, торопливые ручьи с шумом неслись по оврагам, заросшим орешником.
Захватывает дух, когда город — весь! — открывается с высоты Витоши. Я пытался охватить его взглядом, но края панорамы терялись в легкой дымке, висевшей над застывшим морем крыш.
В час сумерек София всякий раз заново примеряет тысячи светящихся ожерелий, составленных из разноцветных огней. Я всегда хотел уловить момент, когда электрическое убранство почти одновременно вспыхнет на всем видимом пространстве города.
Не торопясь поднимался я по вымощенной булыжником круче к гостинице. В вечернем воздухе очертания людей и домов казались размытыми. Чуть внятно шелестела молодая листва под легким ветром, и в этой живой тишине неожиданно прокатил над улицей свое первое серебряное кольцо соловей... Запоздалая весна добралась наконец и до Софии.
...А всего каких-нибудь полчаса назад мы с болгарскими друзьями говорили о событиях сорокалетней давности. Вспоминали о Маршале Советского Союза Федоре Ивановиче Толбухине, который командовал войсками 3-го Украинского фронта, освобождавшими Болгарию, говорили о том, что именно в Болгарии получил он известие о присвоении ему звания маршала. Никто из нас, сидевших за уютно освещенным столом с накрахмаленной скатертью,— ни уже поседевший доктор Светослав Славчев, известный писатель, ни более молодые сотрудники популярного в Болгарии журнала «Космос» — ясноглазый, с аккуратной бородкой, подчеркнуто вежливый Александр Леев и милая серьезная Магдалена Исаева,— никто из нас, к счастью, не знал войны, но беда эта затронула семью каждого.
Несломленным прошел тюрьмы и фашистские концлагеря поэт Младен Исаев, отец Магды... Погиб дед Александра Пеева — болгарский антифашист, расстрелянный в 1944 году...
Болгарские друзья припомнили известное высказывание: «Поскольку войны зарождаются в умах людей, то именно в умах людей должна начинаться борьба за мир».
И тут же последовал чей-то вопрос:
— Неужели можно излечить те умы, где рождаются и вырастают ненависть и предрассудки?
Не успели эти слова растаять в воздухе, как мы услышали:
— О, подождите! Без меня этот спор не решить...— возникший рядом незнакомый мне человек, опершись одною рукою на спинку незанятого стула и жестикулируя другой, принялся читать стихи:
Этот быстро несущийся век
будет нам
драгоценнейшим даром,
ненавистна нам смерть,
и навек
жизнь
мы любим
с невиданным жаром!
Все зааплодировали, а Магда Исаева рассмеялась и представила мне незнакомца:
— Это Иво Сергиев, сотрудник Государственного комитета по научно-техническому прогрессу...
Седовласый Иво, сверкая молодыми глазами, подсел к нам и, обращаясь ко мне, произнес:
— Эти строки написал Младен Исаев, дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Димитровской премии.
Впервые увидев и услышав Иво Сергиева, я сразу потянулся к нему и — бывает же такое — почувствовал, будто знаю его давным-давно...
— Я думаю,— продолжал Сергиев,— за мир нужно бороться только действием: прекрасными стихами, хорошей работой — но обязательно действием. Я до сих пор помню акции в защиту мира на нашем Софийском фестивале молодежи и студентов. Кстати, вот вам один из ответов на вопрос, как можно излечить умы, в которых посеяны зерна ненависти. Этот ответ — фестиваль...
Я попросил Иво припомнить в деталях, как проходил IX Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Софии.
— Во всех деталях не вспомню, честное слово,— сказал он.— Хотя я и организовал на фестивале несколько мероприятий, а потом шефствовал над одной из зарубежных делегаций. Свободного времени было совсем мало. Ведь всего десять дней шел форум молодежи, так что я, естественно, много интересного упустил. А с другой стороны — как было поспеть на все встречи, все концерты, все соревнования?! Ведь одних политических мероприятий было больше полусотни. На них выступили чуть ли не полторы тысячи человек! Я уж не говорю о дискуссиях, которые шли вне фестивальной программы и подчас длились ночь напролет...
Как-то сразу наступили жаркие дни, и горожане, не успев распрощаться с зимой, стали незаметно забывать и о весне: оставляли дома плащи, одевались по-летнему.