— Нет! Откуда?
— Израильтяне согласились удовлетворить часть наших требований. Во-первых, разрешили днем свободно передвигаться по блоку. Во-вторых, в лагере теперь будет постоянный представитель Международного Красного Креста...
— Завтракать! — донеслось снаружи. Узники, достав миски и ложки, потянулись к выходу.
— Оставайся,—сказал Абу Самир.— Ребята принесут тебе еду. Береги силы.
Вскоре в палатку вернулся один из заключенных — судя по всему, ливанец.
— Держи свою порцию!
Махмуд набросился на похлебку из фасоли, в мгновение ока проглотил ломоть хлеба. Еще бы! Ведь он не ел с позавчерашнего дня.
Вошел, прихрамывая, Абу Самир. Опираясь на палку, сел на тюфяк рядом с Махмудом.
— Знаешь, а ведь это я подал сигнал к восстанию,— вдруг признался Махмуд.
— Ты?
— Ну да. Правда, идея не моя, а моего товарища, Фаделя.
— Слышишь, Юсеф? — обратился Абу Самир к парню, который принес Махмуду завтрак.— Вот тебе и Рашидия! Знай наших!
Махмуд подробно рассказал, как было дело. Про мерзавца Ауфира, про бунт старика, про камешек, на котором Фадель нацарапал призыв к восстанию.
— Молодцы! — похвалил Абу Самир.— Теперь я вижу, что и ты парень не промах! Честно говоря, когда ты пропал и мы остались без гранат, я не раз корил себя, что доверил такое дело необстрелянному мальчишке.
Махмуд смутился.
— Откуда мне было знать, что на ипподроме была засада? Там ведь всегда был наш дозор.
— Война, брат, дело не шуточное... Махмуд молчал.
— Ладно,— сказал Абу Самир.— Это тебе урок на будущее. Давай лучше о деле. В нашем блоке председателем комитета сопротивления избрали меня. Теперь задача — связаться со всеми остальными блоками. Так что с камешком вы это ловко придумали!
Махмуд воспрянул духом: услышать похвалу от Абу Самира — большая честь.
После обеда в палатку заглянули два охранника. Одного из них Махмуд узнал сразу: это был тот самый солдат, который напоил его водой после избиения.
— Эй, Саид, жив еще? — довольно грубо бросил солдат.
Махмуд непонимающе посмотрел на него.
— Я тебя, Саид, спрашиваю,— повторил охранник, глядя в упор на Махмуда.
Палестинец наконец понял, в чем дело. Это же, очевидно, тот самый человек, который спас его от смерти в «турецкой бане».
— Вроде жив,— ответил Махмуд, стараясь произнести эту фразу на ливанский манер.
— То-то же! — сказал солдат и, как показалось Махмуду, улыбнулся уголками губ.
Тут второй охранник вышел, и Махмуд остался один на один с израильским солдатом.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Неважно. Мое имя пусть останется при мне.
— Ты один раз облегчил мне страдания и один раз спас от верной смерти. Почему?
— Ты спрашиваешь — почему? Не по доброй воле надел я эту форму. Было только два пути — или тюрьма за отказ от военной службы, или Ливан. Я выбрал последнее. А увидел, что здесь творится — кровь, насилие, избиение невиновных...— солдат махнул рукой.— На всех сострадания не хватит, но хоть кого-то можно ведь избавить от страшной доли?
Солдата окликнули снаружи, он ушел, а Махмуд долго еще обдумывал услышанное.
Прошло еще несколько минут, и все обитатели палатки были в сборе. Кое-кто лег спать, другие тихо переговаривались. Махмуд подсел к Абу Самиру.
— Давай подумаем вот о чем,— сказал Абу Самир.— Как бы поскорее вырваться и продолжить борьбу.
— А если напасть на палатку охранников и захватить оружие? Несколько человек прикроют, а остальные выломают ворота,— предложил Махмуд.
— Нет, это не годится. Я уже думал об этом. На вышках — пулеметы, в бараках — солдаты. Силой нам их не взять. Но можно взять хитростью. Пошли, покажу кое-что.
Абу Самир поднялся и направился к противоположному углу палатки, где было место Юсефа.
— Слезь-ка,— попросил он ливанца. Юсеф поднялся.
Абу Самир откинул тюфяк. Под ним три дощечки прикрывали узкий лаз.
— Вот,— сказал Абу Самир.— Это наша главная надежда.— Он положил тюфяк на прежнее место.
— И вы думаете таким способом бежать отсюда? — удивленно спросил Махмуд.
— Конечно! Мы все рассчитали. От палатки до ограды — восемь шагов. Еще шагов пять между рядами колючей проволоки. Добавь десять, ну от силы двенадцать шагов — и выход с другой стороны окажется во рву, за земляным валом.
— Сколько же надо времени, чтобы выкопать этот подземный ход?