— Вылезай, Костя. Разговор, видно, будет долгим.
Мы вышли из машины и отдали паспорта израильтянину.
— Поднимите капот, откройте багажник!
— Машина дипломатическая,— возразил Проценко.
— Для нас это не имеет никакого значения,— усмехнулся охранник.— Откройте багажник!
— Еще раз повторяю,— выделяя каждое слово, сказал Проценко: — Машина дипломатическая.
— А мне наплевать на ваш дипломатический номер. Да будь вы хоть из ООН, я все равно заставлю вас открыть багажник.— Он небрежно передернул затвор, демонстративно навел на нас автомат и прохрипел: — Ну-у!
Израильтянин сделал шаг назад и, не сводя автомата с Проценко, закричал:
— Открыть багажник!
— Позовите офицера,— потребовал Иван.
— Он отдыхает,— осклабился охранник.
— Что ж, нам торопиться некуда. Подождем.— Мой спутник открыл заднюю дверцу, сел поудобнее и пригласил: — Садись, Костя. В ногах правды нет...
Израильтянин долго, с нескрываемой ненавистью разглядывал нас, потом процедил сквозь зубы:
— Хорошо. Я позову. Только не надейтесь, что это поможет. Все равно придется открыть багажник.
— Бабушка надвое сказала,— произнес Проценко по-русски, глядя вслед побежавшему к палатке «завоевателю».
Из палатки вышел офицер, взял у солдата паспорта, полистал и нарочито медленно направился к машине. Охранник семенил чуть сзади, что-то объясняя и отчаянно жестикулируя.
— Шалом! (В переводе с иврита означает «мир». Употребляется для приветствия при встрече и расставании.) — небрежно бросил офицер, остановившись в двух шагах от машины.
Охранник, взяв автомат на изготовку, встал так, чтобы держать нас под прицелом.
— Ассалям алейкум (Мир вам! (араб.).) — ответил по-арабски Иван.
Офицер удивленно вскинул черные лохматые брови и, перейдя на арабский, спросил:
— Вы знаете этот язык? Где же вы его выучили?
— В Москве.
— О, Москва... Говорят, красивый город. Музеи, театры. Жаль, что между нашими странами нет дипломатических отношений. Можно было бы совершить туристическую поездку. Я не кадровый военный, а резервист...— Он полистал паспорта, потом спросил, обращаясь ко мне: — Энд ху ар ю? (А кто вы? (англ.).)
Я понял вопрос, но ответил тоже по-арабски:
— Журналист.
— С какой целью направляетесь в Бейрут?
— Освещать происходящие события.
— Что же собираетесь писать?
— Правду.
— А вы знаете, что въезд вам, корреспондентам...— Он сделал паузу и зло отчеканил:—За-пре-щен!
— Кем? — спокойно спросил Проценко.— Мой товарищ получил визу в Москве, в ливанском посольстве. Там знали, что он журналист.
— Мне безразлично, где он получил визу и кто ее выдал. Мы дошли до Бейрута! Здесь наша территория и действуют израильские законы.
— Все равно проеду. Здесь ли, в другом месте, но проеду,— не выдержал я.
— А почему вы так рветесь туда? Город постоянно бомбят, обстреливают с моря и суши...
— Люблю острые ощущения.
— Кстати,— израильтянин испытующе посмотрел на меня,— многие западные корреспонденты находятся в восточной части Бейрута. Там можно прекрасно устроиться в отеле «Александр».
— Но корреспондентский пункт моей газеты в Западном Бейруте. Поэтому я должен быть там.
— Хорошо. Я пропущу вас.— Офицер неохотно вернул паспорта и с угрозой добавил: — Но запомните сами и передайте другим: через два-три дня вы узнаете, что такое настоящие бомбардировки и артиллерийские налеты. Пока была только репетиция...
Он резко повернулся и, едва не сбив с ног охранника, направился к палатке.
Метров через двести я увидел высокий земляной вал, примыкавший к полуразрушенному зданию. Слева высились разбитые коробки многоэтажных домов: стены в рваных проломах, вырванные «с мясом» балконы, черная копоть вокруг оконных проемов. По разбитому асфальту через узкий проход мы въехали на передовые позиции защитников Западного Бейрута.
— Кто такие? — подойдя к машине, спросил палестинец с коротким десантным автоматом в руках.
— Сафара совьетийя,— произнес Проценко привычную фразу.
— Руси? — Боец улыбнулся и выговорил по складам:—То-ва-рищ...— Пожал руку Ивану, потом мне.— Проезжайте. Ехать лучше через центр. Набережную израильтяне обстреливают с кораблей...
— Ну вот ты и в Бейруте,— хлопнул меня по спине Проценко.
Еще в Москве у меня возникло предположение, что вторжение в Ливан — заранее подготовленная крупномасштабная военная операция, а не ответная мера на действия «палестинских террористов» (Так израильские правящие круги называют бойцов Палестинского движения сопротивления.), как утверждали в Тель-Авиве. Теперь у меня была возможность проверить это. Встречаясь с участниками событий, в том числе и с израильскими журналистами, анализируя многочисленные печатные материалы, такие, как, например, книги хорошо информированных израильских авторов Зеева Шифа и Эхуда Яари «Войну ведут дураки» и Шимона Шиффера «Операция «Снежный ком», я получил многочисленные доказательства, что агрессия планировалась давно.