30 апреля крейсер «Эдинбург», оторвавшийся от кораблей противолодочной обороны, был торпедирован фашистской подводной лодкой. По свидетельству очевидцев, первый удар был нанесен в борт, второй — в корму, был поврежден винторулевой комплекс, в результате чего «Эдинбург» потерял ход, но еще оставался на плаву.
Из охраны конвоя на помощь крейсеру поспешили два английских и два советских эсминца — «Гремящий» и «Сокрушительный», а также буксир и посыльное судно. Создалась благоприятная обстановка для отбуксировки в Кольский залив. Но второго мая возле неуправляемого крейсера появились три эсминца и самолеты-торпедоносцы противника и открыли по нему шквальный огонь. К этому моменту наши военные корабли, израсходовав запасы топлива, ушли бункероваться на базу, и в бой вступили английские эсминцы, которые вели непрерывный обстрел вражеских кораблей, искусно маневрировали, ставили дымовые завесы, не давая наносить торпедные удары по «Эдинбургу». Буксир и посыльное судно, сделав несколько выстрелов, вышли из боя, чтобы не мешать маневрам эсминцев.
К исходу сражения противник сумел послать третью торпеду в корму крейсера, после чего «Эдинбург» еще больше накренился. Фашисты тоже понесли потери. Один эсминец был уничтожен, второй сильно поврежден и под прикрытием третьего ушел из района боя.
Дополнительные подробности этих событий недавно сообщил Евгений Александрович Радугин — командир отделения сигнальщиков сторожевого корабля «Рубин», направленного штабом флота в район боевых действий (к этому времени экипаж «Рубина» имел на своем боевом счету сбитые самолеты и потопленную подводную лодку противника). Во время морского сражения обстановка непрерывно менялась, видимость была плохая, поэтому Радугин сообщает лишь некоторые штрихи боя — как они ему запомнились.
«30 апреля 1942 года,— пишет Радугин,— сторожевой корабль вышел из Полярного и взял курс на север с задачей: найти и вступить в охранение английского крейсера «Эдинбург», торпедированного немецкой подводной лодкой в точке, лежащей в 250 милях к северу от Кольского залива. В штабе сообщили: около крейсера находятся два английских эсминца (видимо, как раз в это время наши эсминцы ушли бункероваться.—В. М.), крейсер сильно поврежден, но все-таки имеет ход около шести узлов и движется к нашим берегам; из Кольского залива к нему на помощь вышли пять английских тральщиков и один советский буксир; по данным разведки, с фашистских баз на норвежском побережье вышли в море несколько эсминцев и подводных лодок.
Баренцево море было сравнительно спокойным (4—5 баллов), но непрерывные снежные заряды ограничивали видимость порой до нуля. Выйти в этих условиях точно на крейсер (при отсутствии радиолокатора) было непросто. Но «Рубин» вышел — 1 мая в 17 часов 30 минут мы обменялись с крейсером опознавательными сигналами и вступили в его охранение от подводных лодок. С крейсера запросили наши координаты. Мы их тут же сообщили.
Как выглядел «Эдинбург»? Укороченным. Взрывом торпед у него оторвало корму вместе с нижней трехорудийной башней главного калибра. Листы палубного настила загнулись кверху и почти закрывали верхнюю башню... Стоял он на ровном киле. Тральщики и буксир, вышедшие на четыре часа раньше нас, появились около 23 часов 1 мая, причем не с юга, как мы, а с северо-запада. С этого момента началась буксировка «Эдинбурга». При этом не все ладилось, так как буксир был маломощным. Тогда утром 2 мая два тральщика встали по бортам, а буксир — впереди, и вот в такой упряжке дело сразу пошло на лад — скорость заметно увеличилась. Но в начале девятого появились немецкие эсминцы, о чем возвестил орудийный выстрел по левому борту крейсера. Буксир сразу отошел на юго-запад, а все тральщики и оба эсминца переместились на левый борт. Мы оказались с правого борта, помня о том, что на поиски «Эдинбурга» вышли и подводные лодки противника. Бой разгорался, но снежные заряды скрывали от нас не только немцев, но и англичан. Сколько было немецких эсминцев и как они расположились, можно было только гадать по выстрелам.
Зная, что со стороны англичан в бою участвуют семь боевых кораблей, мы все внимание уделили поверхности моря, ожидая появления перископа или рубки подлодки. И когда вдруг из снежной пелены появился эсминец, нам оставалось только гадать — чей он? — так как силуэты английских и немецких кораблей схожи. Дальше события развивались очень быстро. Эсминец, повернув на 90° влево, поднял на мачтах фашистские флаги, дал залп по нашему кораблю и на самом полном ходу устремился к крейсеру. Обогнув его с кормы, он лег на параллельный курс и выпустил торпеды. Ему навстречу спешил английский эсминец. Н о было поздно: в тот момент, когда оба эсминца, чуть не протаранив друг друга, отвернули от крейсера -— один влево, другой вправо — раздался мощный взрыв — торпеда попала в борт крейсера, и он стал крениться. Эсминцы удалялись, но расстояние между ними не превышало 50 метров. Первым дал залп из орудий английский эсминец — и промахнулся. Ответный залп немцев достиг цели — снаряд попал в машинное отделение, поднялся столб пара, и английский эсминец встал. А по уходящему эсминцу фашистов крейсер дал залп из носовой башни. Но дальше мы не могли ничего видеть — снег опять накрыл корабли...»