Перекусив, мы разлеглись на камнях, оглядывая серую поверхность воды самого большого финского озера Сайма, пятого по величине в Европе, распахнувшегося на четыре с лишним тысячи квадратных километров. Но это озеро известно не только размерами, но и знаменитой сайменской нерпой, сохранившимся после ледникового периода реликтовым животным. Ее изображение украшает эмблему «Союза охраны природы Финляндии»...
Вглядываюсь в озерную рябь, стараясь подметить на ней хоть какое-либо движение, всплеск, выдавший бы присутствие таинственного животного (ни один человек в экспедиции сайменскую нерпу в глаза не видел). Но тут даже бинокль бессилен. Тем временем наши экологи Евгений Зыбин, Марина Бут и Олег Чарыев объясняют происхождение этого эндемика. Прислушиваюсь к их разговору.
— Почему только в сайменском озере? У нас тоже такие тюлени обитают в закрытых водоемах: Каспий, Байкал, Ладога...
— Но каким образом тюлень забрался так далеко на юг, как он попал, например, в Байкал, как приспособился к жизни в пресном озере?
— Когда-то предполагали, что в древности море простиралось до самого юга Сибири, потом стало отступать, а тюлени остались в Байкале. Сейчас считается, что в Каспий и Байкал нерпа попала с севера, привыкла к местным условиям и даже к пресной байкальской воде.
— Если байкальская и каспийская нерпы — это отдельные виды, то ладожская и сайменская являются подвидом североморской кольчатой нерпы, названной так по кольцевому узору темных пятен на шкуре.
— Все знают, что этим летом североморской кольчатой нерпе нанесла страшный урон эпидемия непонятной болезни. Подозревают, что это чумка. Вспыхнула она и на Байкале, хотя там и раньше-то было менее ста тысяч особей. А сколько всего сайменской нерпы?
— Гораздо меньше, ее в шестидесятые-то годы было около пяти тысяч, а как дело обстоит сейчас, узнаем позже от финских защитников природы.
Привал окончен, раздается команда:
По лодкам...
Спускаемся к кромке берега, сталкиваем лодки в озеро и запрыгиваем сами, рассаживаясь на скамейки.
— Весла на воду... И... Взяли... раз... Хотя на сайменском озере тысячи
островов, тот, к которому ходко идут наши лодки, пожалуй, самый известный в Лаппенранте. Во всяком случае, все молодые люди в разговоре с нами поднимали большой палец:
— О, остров Пейвио — там очень хорошо.
На этом острове — молодежный палаточный лагерь. Пертти Сиилах-ти, секретарь регионального отделения общества охраны природы, пояснил:
— Ездят туда все желающие — молодежь с разными взглядами и вкусами. Оплачивают пребывание на острове и содержат базу многие городские организации. Можно там провести уик-энд, а если хочешь — весь отпуск. Купанье, рыбалка, грибы — разве соскучишься?
Когда после полудня дно нашей лодки прошелестело по камышу и нос уткнулся в берег «острова желаний», конец веревки, брошенной нами, неожиданно ловко принял грузный человек с седым ежиком волос. К нашей радости, длинный день плавания окончился, и мы, как бывалые моряки, с достоинством ступили на берег. Но, когда встречавший мужчина лукаво глянул на нас и добрейшее его лицо расплылось в улыбке, вся напускная наша серьезность пропала, и мы по очереди представились хозяину базы — Хейкки Кукконену. Большой и неторопливый, в подтяжках поверх ковбойки, он вышагивал впереди нас, обстоятельно показывая свое хозяйство.
Втащив рюкзаки в желтый домик, обшитый досками, и пройдя по идеально вымытым половицам, мы вступили в горницу с нарами для ночлега. Но в таких домиках жили только в холодные и ненастные дни. Обычно летом молодежь располагалась на лоне природы — стационарные растянутые палатки виднелись за окном.
Попав в уютную кухоньку со сверкающими кастрюлями и сковородками, вилками и ложками-поварешками, с набором специй в ярких коробочках, девушки уже не могли оторваться от газовой плиты и стали готовить себе кофе.
Пока жена Кукконена вместе с нашими дежурными занималась обедом в вытянутом здании столовой, рассчитанной на максимальное количество гостей острова, мы с Хейкки вышли в промытый дождем лес.
Деревья подступали к самим зданиям, окружали палатки. Кроме строений — никаких признаков постоянного пребывания человека на острове не ощущалось. Аккуратные тропы, заросшие мхом скалы, как ни странно, без надписей, нигде ни бумажки, ни консервной банки. Сразу вспомнились груды отходов и мусора у наших туристских лагерей и баз в той же Карелии. Вроде бы деликатный вопрос — обсуждать содержание туалетов в местах скопления отдыхающих и туристов (правда, у нас эти заведения иногда просто отсутствуют). На острове мы нашли зеленую будку по указателю — так искусно она пряталась в густом ельнике. Мало того, внутри находились, извините за подробности, два бака с опилками и хлоркой, а на стене был пришпилен циркуляр-напоминание о правилах поведения посетителей.