Тим испытывал страшное напряжение. Ему как менеджеру турне приходилось принимать массу решений каждый день, и это начинало сказываться на его состоянии. Он все более резко разговаривал с журналистами, а этого мы никак не можем позволить себе, даже если кое-кто из них в полной мере заслуживает подобного обращения. Ведь наш провал или успех зависел от них. Кто мы без них? Очередная чокнутая компашка в каком-то сумасбродном кругосветном путешествии. Тима беспокоило подавленное состояние Шейлы, журналистки, отправившейся вместе с нами. Ее роль была исключительно важной. Нам во что бы то ни стало требовалось больше рекламы. Сиэтл мы миновали практически не замеченными. Куда же они все запропастились? Мы проехали мимо местного филиала телевизионной компании Эй-би-си, и никто у них даже из окон не выглянул.
Нервы у всех были на пределе. И больше всех это приходилось испытывать парню, сидевшему в кресле-каталке.
Я был разбит морально и физически. Дождь и встречный ветер продолжали добивать меня, и я был уверен, что порвал сухожилие на среднем пальце правой руки: первый сустав покраснел, распух и отдавал острой болью. А у нас по-прежнему не было ультразвукового диагностического прибора, о котором я столько раз просил. Ну, ладно. Значит, я сам отправлюсь туда, где такие приборы имеются. Мы подъехали к госпиталю, и я уговорил, чтобы меня пропустили в физиотерапевтическое отделение.
Дежурный врач не захотел мною заниматься. Он сказал, что вреда от этой штуковины может быть больше, чем пользы.
— Не беспокойтесь, — успокоил я его. — Мы это постоянно делаем. Мне это не повредит.
И это говорил ему я, Рик Хансен, парень, которому все давалось с трудом, внезапно возомнивший, что может быстро излечиться. Он сделал, как я просил, и к вечеру в воскресенье боль в правой руке стала совсем нестерпимой. Оставалось лишь одно.
Я позвонил Аманде, но не только как врачу-терапевту. К тому времени я твердо знал, что люблю ее. Я мог разговаривать с ней так, как ни с кем. Перед Амандой я могу душу раскрыть настежь. И мне становилось лучше лишь от одного звука ее голоса.
Я рассказал ей о затруднениях с запястьем и пальцем. И еще рассказал о том, что у нас по-прежнему даже отдаленно не была отлажена организация, и все предпринятые действия скорее шли во вред делу, чем на пользу, что ребята ломали голову над креслом и, вообще, у нас множество нерешенных проблем и что вот уже половина одиннадцатого вечера, а еще ничего не готово. Я должен им как-то помочь. Нам нужно будет встать и отправиться в путь в пять тридцать утра, чтобы успеть в Олимпию к восьми утра, когда у нас назначена встреча с губернатором штата, а весь день шел дождь с градом и прогноз погоды на завтра обещает «усиление дождя со снегом и сильный ветер».
— Ты хочешь, чтобы я к тебе приехала? — спросила Аманда.
Разве я этого не хотел? Разве я не хотел, чтобы прекратилась боль в запястьях и ладонях? Разве я не хотел, чтобы стих ветер и перестал идти дождь, а спуски и подъемы стали более плоскими? Разве я не хотел увидеть ее вновь?
— Наверняка так будет лучше, — ответил; я.
Три дня спустя она присоединилась к нам неподалеку от Портленда. То, что она увидела, привело ее в ужас.
Я как раз закончил дневной этап и был совершенно измотан. Она осмотрела мои запястья и обнаружила, что сухожилия на тыльной стороне руки растянулись, а запястья опухли. И она толком не знала, чем может помочь в подобной ситуации.
Одно дело — лечить такие травмы, когда пациент имеет возможность отдохнуть. И совсем другое, когда он ухудшает положение тем, что каждый день крутит колеса каталки. И мы оба понимали, что если боль в запястьях не уменьшится, наше турне придется приостановить или вообще свернуть прежде, чем мы достигнем Калифорнии.
Впрочем, в одном я был уверен: от одного присутствия Аманды я уже чувствовал себя намного лучше. Она взяла отпуск и могла пробыть с нами две недели. Как выяснилось, этого времени как раз хватило на то, чтобы помочь мне преодолеть подъем, едва не доконавший всю нашу затею.
Давай!.. давай!..
На пути в Калифорнию нас подстерегала вершина Сискийю — семь миль непрерывного подъема в шесть градусов, который начинался на высоте в 2 тысячи футов и достигал 4310 футов в своей верхней точке.
Это был самый трудный участок на всем нашем маршруте. Только одолев эти горы, мы могли оказаться в Калифорнии. Так сумеем мы справиться с ними или придется отступить?