Во время своей первой экспедиции в пещеру Эрик совершал восхождения «вольным стилем». Но, вернувшись туда во второй раз, он уже использовал альпинистское снаряжение, дававшее ему определенное преимущество перед профессиональными охотниками-тайцами. Однажды он наткнулся на целую колонию серых саланган, но не осмелился оторвать хотя бы одно гнездо голыми руками. Дело в том, что, по существующему поверью, гнезда можно срезать только священной радой. Нарушить эту традицию — значит украсть гнездо у пещерных духов и тем самым разозлить их. Если охотник обнаружил, что забыл захватить с собой раду, он должен немедленно спуститься вниз. Это знак того, что боги не благоволят ему и сегодня работу лучше прекратить.
Ип с его чувством юмора и опытом пещерной охоты оказался незаменимым спутником в путешествиях по подземелью. Вместе с Эриком они отправлялись исследовать другие пещеры. При этом Ип всегда играл роль вожака. С хитрой ухмылкой он водил фотографа по подземным залам, они спускались с головокружительной высоты по лианам и пробирались по длинным извилистым галереям с удушливым запахом.
Однажды для того, чтобы попасть в пещеру Тамяй, им пришлось преодолеть довольно узкий тоннель, где Эрик пережил несколько неприятных минут. Блестевшие в темноте глаза летучих мышей наводили ужас, а ноги больно кусали красные муравьи. Руки скользили по покрытой густой черной слизью породе. Ип сказал, что слизь — это слезы скал. Хлопанье крыльев летучих мышей было единственным живым звуком в этой мертвой вселенной.
Впоследствии Эрик рассказывал, что ему с трудом удалось преодолеть клаустрофобию. Большую часть пути, учитывая собственные крупные габариты и висящие на нем фотопринадлежности, ему пришлось ползти по-пластунски, извиваясь, словно змея, постоянно рискуя съехать вниз. К счастью, все закончилось благополучно. Недаром сами охотники называют этот участок «Рапо», что означает «заново рожденный».
Обычно саланганы строят свои гнезда на вертикальной стене прд самым потолком большой пещеры или неглубокой ниши. Птицы гнездятся целыми группами, численность которых зависит от наличия свободного места на скале. Когда охотники не могут сами добраться до гнезд, они укрепляют раду и факел на бамбуковом шесте.
Приходится только поражаться тому, где гнездятся птицы. Порой их колонии находятся глубоко под землей, за несколько километров от входа в пещеру. Тем не менее саланганы безошибочно находят свои гнезда в темных лабиринтах подземелья.
Способность ориентироваться в темноте отличает саланган от их сородичей — стрижей, не способных к эхолокации. Издавая серию громких коротких щелчков, напоминающих звук погремушки, птицы летают во мраке пещер. Днем, в поисках пищи, они могут улетать далеко от своих гнезд и возвращаться глубокой ночью. Помимо саланган, способностью к эхолокации среди пернатых обладают только гуахаро, обитающие в тропиках Америки.
В отличие от летучих мышей система акустической ориентации саланган рудиментарна. Она не столь чувствительна, чтобы птицы могли замечать свою добычу — насекомых, но в то же время позволяет сканировать контуры большой твердой поверхности, например стены пещеры. Тем не менее довольно часто саланганы натыкаются в пещерах на людей.
После десятичасового рабочего дня охотники возвращаются в лагерь и развешивают набитые гнездами сумки на высоких шестах. Затем они рассаживаются на циновках. Их сгорбленные измазанные грязью фигуры и остановившийся, безучастный взгляд выдают смертельную усталость.
В гроте у самого моря сооружена платформа из неплотно связанных стволов бамбука. Лианами она крепится к потолку грота. У каждого охотника здесь свое место — отгороженный занавесом уголок. Они ведут совместное хозяйство. У некоторых тайцев сил хватает только на то, чтобы добраться до своей циновки. Утомленные, почти все мгновенно засыпают. Ип мирно пыхтит сигарой, свернутой из бананового листа. Сахат молится, повернувшись в сторону Мекки. Другие смотрят телевизор, установленный в нише.