Мистер Апичат ратует за сохранение популяции саланган, чего не скажешь о многих его коллегах. В соседней провинции охотники, работающие на другого хозяина, отказались входить в пещеру после того, как один из них разбился насмерть,— собиратели гнезд боялись духа погибшего. За время, пока длилась «забастовка», саланганы отложили яйца. Вернувшиеся к работе охотники, собирая гнезда, разбивали яйца и выкидывали неоперившихся птенцов на землю. По словам Эрика, пол пещеры был усыпан яичной скорлупой и умирающими птенцами.
На скалах рядом с Тигровой пещерой много гниющих стволов бамбука, свидетельство былого изобилия гнезд, когда-то собиравшихся здесь. Теперь нет ни птиц, ни их гнезд. Ип говорит про решимость охотников, несмотря на трудности, продолжать промысел, который для многих стал образом жизни. «Здесь не осталось ни одной птицы. — Ип делает жест рукой в сторону скал. — Они улетели, потому что боятся людей. Но куда бы они ни скрылись от нас, мы найдем их. Если заметим гнезда, то возьмем их. Даже если это будет невозможно, мы все равно найдем способ добраться до них».
Слова Ипа вызывают смешанные чувства. С одной стороны, восхищает его отчаянная решимость охотиться за гнездами в царстве вечной темноты, с другой — охватывает тревога за будущее удивительных пернатых созданий, дающих ему средства к существованию.
По материалам журнала «Нэшнл джиогрэфик» подготовил Александр Солнцев
Молодой мир. Часть IV
Окончание. Начало см. в № 1—3/91
В тронном зале пленные Короли складывали захваченные гангом трофеи. Здесь же находился Эрни. Мощный наркотик власти, приправленный недавним чувством страха и физической опасности, продолжал бурлить в его крови. Он зачем-то проверял и перепроверял вещи, занимаясь делом, которое мог бы поручить любому другому. Затем Эрни рассматривал прошения освобожденных рабов, вынося решения с важным и непроницаемым видом. Короли, обвинявшиеся в зверствах, ползали у его ног и заверяли в своей преданности гангу с улицы Сили, если только он их спасет.
...Через некоторое время суета улеглась, бывшие бойцы пошли отдыхать.
Эрни вышел на высокую террасу. Далеко внизу, откуда-то из восточной части города, доносились едва слышные выстрелы — это пытались спастись немногие уцелевшие Короли. Начинался рассвет.
Подошел Роберт с девушкой, которая, как он сказал, помогла победить, вывесив во время боя флаг ганга. Эрни посмотрел на нее, думая: «Черт возьми, обыкновенная шлюха. Неужели Роберт этого не видит?» Девушка чуть не подмигивала ему, но он. только кивнул Роберту. Возможно, она на всех так смотрит. Да и чего скажешь простаку, который ничего не хочет видеть?
Появилась Кэти и тихонько стала рядом. Эрни сказал, не глядя на нее:
— Надо проследить, чтобы ничего не пропало. Затем отобрать лучшие грузовики Королей, уложить продукты и все прочее и проваливать отсюда.
— Проваливать? — удивилась Кэти. — Но от кого нам бежать? На нас здесь никто не нападет.
— Никто...
— Тогда зачем уезжать? Здесь красивые помещения, настоящие кровати и ванные комнаты, не так, как в старом кинотеатре. Почему же ты хочешь уехать?
— Я боюсь, что здесь мы станем...
Тут подошло несколько парней из ганга:
— Эрни, понимаешь, сейчас все ругаются из-за спален. Многие наши ребята пошли с рабынями, а их девушки не только потеряли своих парней, им теперь и спать-то негде. Честно, скоро все передерутся, если ты не придешь и не разберешься...
Говорившего перебили:
— Эрни, а как же с работой на кухне? Я хочу сказать, у Королей были рабы — а теперь как? Будем чередоваться, как раньше? Так ведь народу кормить надо больше. Сейчас была бы моя очередь готовить завтрак, но...
— Тогда это и есть твоя очередь, приятель, — сказал Эрни. В его голосе звучала такая безнадежная усталость, что Кэти испуганно посмотрела на него. — Набери в помощь столько человек, сколько надо. Скажи, что я велел.
— Спасибо, Эрни.
— Кэти скоро пойдет разбираться с девчонками. В замке должно быть много кроватей. А если кому не хватит, можно селиться в городе. Это безопасно, так и скажи.
— Ты устал, Эрни, — проговорила Кэти.
— Не знаю... Оставь меня в покое.
— Ты все еще думаешь, что мы должны уехать отсюда?
— Да, и прошу еще раз — оставь меня в покое.