С колонистами в эти места пришли священники и монахи. В крае образовывались монастыри, пустыни и церкви, укрепляющие здешнее население в христианстве среди языческого окружения. До сего дня по берегам Кенозера сохранилось 39 деревянных часовен — такой концентрации нет больше нигде в России. Они ставились в благодарность Богу за избавление от падежа скота, неурожая, массовых эпидемий, разгула стихий. Это было в общерусском обычае — возводить обыденные храмы, «об ин день», то есть «в один день». Большинство из сохранившихся часовен построены в XVIII и XIX веках по «самовольному хотению» жителей. Каждая деревня имела свою часовню и свои кресты. Часто строили их из особых деревьев, срубленных в завеченном лесу, не использовавшемся для светских нужд. Местоположение этих лесов жители никому не раскрывают и поныне.
А главное, что все эти часовни и кресты устанавливались по границе освоенной территории, отделяя этот мир от иного, как пограничным знаком. Пространство очищалось ими от нечисти, а ее в тайге и болотах, по мнению кенозерцев, водилось немало…
Впервые за долгую свою историю самобытная культура Кенозерья привлекла к себе серьезное внимание во второй половине XIX века. Настоящее открытие этого края произошло, когда исследователи фольклора — вначале, в 1860 году, Павел Николаевич Рыбников, а за ним Александр Федорович Гильфердинг — обнаружили тут нетронутый слой самобытной эпической поэзии и стали подробно изучать его. Тогда мало кто поверил, что прямо под боком, недалеко от Петербурга, сокрыт клад народных былин. Древнерусские былины не были рассеяны по Северу беспорядочно, а локализовались в центрах — Беломорье, Пинеге, нижней Мизени, нижней Печоре. Наиболее богато былинными традициями было Заонежье, где жили тогда известные сказители. Таким центром явилось и Кенозерье. Посетив эти места 10 лет спустя после экспедиции Рыбникова, Гильфердинг отметил явное угасание былинных традиций, и только на Кенозере они продолжали процветать. «Свобода» и «глушь» — так объяснял он это обстоятельство. 83 былины из Кенозерья, неподдельные жемчужины народного героического эпоса, вошли в его сборник «Онежские былины» 1873 года, который до сих пор остается классикой для каждого серьезного фольклориста. До нас дошли имена сказителей старин: Трофима Григорьевича Рябинина, Кузьмы Ивановича Романова, Василия Петровича Щеголенка.
На вопрос, как и отчего возник этот былинный клад именно тут, Гильфердингу ответить было не суждено… Одно он знал точно, что именно на Кенозере «воздух... еще пропитан духом эпической поэзии». Это чувствуется здесь и сегодня, хотя давно умолкли сказители и былины заняли почетные, «неживые» места на книжных полках.
Национальный парк «Кенозерский»
Во втором десятилетии XX века с русским наследием все стало просто и ясно, и народная культура Севера тихо угасала по глухим углам. Лишь хрущевская «оттепель» пробудила «шестидесятников», людей небезразличных и активных, образованных и совестливых особой, «коммунистической совестью», чуть похожей на христианскую. Не находя реальной опоры в настоящем, они протягивали руку в прошлое, туда, дальше — за 1917 год, но там была пустота. И они, вдруг затосковав о Руси, почувствовали себя обворованными. На этой волне и возник интерес к иконам, народному творчеству и деревянному зодчеству.
Зашевелились московские ученые, археологи, биологи, историки, художники и архитекторы. Оказалось, что гибнут бесценные памятники, вырубаются леса, заболачиваются озера и никому до этого нет дела. События забурлили, и стало готовиться научное обоснование для организации музея-заповедника. А с 1980 года в полный голос заговорили уже о национальном парке. Но только через 9 лет Архангельский облисполком образовал тут два заказника, а в 1990-м наконец и национальный парк. Через год правительство подтвердило это решение своим постановлением. У бывшей сироты Кенозерья появились официальные наследник и защитник.
Поначалу штат сотрудников парка насчитывал всего 7 человек. Сейчас их около 130. Ими стали многие жители окрестных деревень. Застучали топоры реставраторов, возобновились службы в отремонтированных церквях. Нашелся петербургский «новый русский», уроженец здешних мест, воссоздавший часовню Александра Невского около деревни Мыза. Помогают парку волонтеры из Финляндии, Польши, и даже энтузиасты из далекой и, казалось бы, холодной Норвегии. И что им за дело до Кенозера?
Может, нашлись потомки викингов, тысячи лет назад побывавшие здесь? Во всяком случае, возникли и стали воплощаться в реальность российско-норвежские проекты, проходить международные встречи и семинары, собирающие специалистов ЮНЕСКО и экспертов по деревянной архитектуре со всего мира. С помощью норвежских инструкторов и норвежского оборудования была поднята церковь Происхождения Честных Древ Христовых весом более 200 тонн и заменены ее венцы. В августе прошлого года в визит-центре парка, в деревне Вершинино, состоялась Первая Всероссийская научная конференция «Кенозерские чтения».
Может показаться, что «цели ясны и задачи определены», остается работать и работать, но новое время рождает новые проблемы. Они явились сегодня в виде очередных поправок к Лесному кодексу России, инициированных Министерством природных ресурсов и одобренных парламентом и президентом. Суть их в том, что теперь леса, входящие в природоохранную зону, можно переводить в «нелесную» категорию, что позволяет использовать ценные массивы в хозяйственных целях. Опасности не ждали с этой стороны, ведь былинное, заповедное Кенозерье автоматически подпадает под действие этих вражьих поправок…
Большая жизнь — это где-то там, в больших и шумных городах — опасно проносится она мимо, вздымая пыль и гремя беспощадными колесами по рельсам провинции, оставляя после себя лишь запахи, звуки, иллюзии... А живущим здесь «уходящим героям» остается лишь одиночество, милое когда-то, а теперь обратившееся в неотступного, нежеланного спутника. Удивительно, как мало людей понимают, что к прошлому возврата нет. Раньше Россия крепко опиралась на деревню. Теперь не сыскать той опоры на ее негородских просторах с затухающим населением. Перебираешь в голове факты, и к сердцу подкатывает отчаяние. И не поймешь, чего тут жальче — страну ли, народ или самого себя, почему-то живущего в такое неудобное время. Хотя были ли когда-нибудь времена удобными?..
Фото автора
Виктор Грицюк
Московские сезоны парка зверей
Вопрос, для чего нужны зоопарки, нет-нет да и услышишь. Одни полагают, что это пусть и не идеальный, зато вполне доступный способ хоть как-то удовлетворить свой интерес к особенностям жизни братьев наших меньших. Другие полагают, что придумали подобные заведения исключительно на потребу публике в ущерб несчастным запертым в клетках животным. Изначально зоопарки действительно создавались для того, чтобы показывать людям разнообразие живых существ. Но по мере развития таких парков теперь к этой, безусловно важной функции прибавилась еще одна, не менее значимая — размножать животных, которые исчезают или уже исчезли с лица Земли. Так вот, зоопарки являются, по сути, своеобразными, но весьма серьезными фондами по их сохранению. Не стал исключением и знаменитый Московский зоопарк, которому в 2004 году исполнилось 140 лет.
Предыстория
Идея создания Московского зоопарка принадлежала известному русскому ученому-эволюционисту Карлу Рулье, подвигнувшему своих учеников на осуществление этой весьма масштабной по тем временам задачи. В 1850-х годах создание зоопарков было делом новым даже для Европы, где подобные парки были наперечет. Московский в этом ряду стал 20-м, а самому первому, Венскому, сейчас всего 250 лет.
На первых порах решением основных организационных вопросов занималась небольшая комиссия, позже было создано Русское императорское общество акклиматизации животных и растений.
Вначале зоопарк предполагалось разбить на территории нынешнего Нескучного сада, но для освоения этого, тогда нехоженого и дикого места требовались немалые средства, которых у общественной организации не было.