Дома современного стиля в Вене — редкость. Поэтому каждое очень заметно. Особенно «небоскребы». Собственно, этажей в таких зданиях сравнительно немного — всего 12—15, но они предельно «худы»: не больше 5 окон в ширину. Отсюда и их кажущаяся огромная высота — «небоскребность». Издали такое здание похоже на поставленную вертикально зажигалку. Эти бетонные «зажигалки» — влияние американизма, и они выглядят как-то странно и убого рядом с великолепными готическими соборами.
Как-то нам пришлось ехать в венском метро. Бежит трамвай в траншее, иногда секунд на 30—40 скрывается в тоннеле, ныряет под мосты и путепроводы, а то просто проносится между домами на уровне подвального этажа. Такова «подземная» дорога австрийской столицы. На площадке вагона напротив нас стоят двое молодых парней в синих комбинезонах; в руках у них сумки с инструментами. Верхние пуговицы рубашек расстегнуты, и на шее виднеются крестики. Ребята заметили на наших куртках значки с изображением спутников и ракет, переглянулись. Один из них спросил:
— Русские?
Мы разговорились. Наши знакомые оказались слесарями муниципалитета. Одному 19 лет, другому — 21. Мы поинтересовались, принимали ли они участие в Венском фестивале. Старший ответил:
— Мы члены молодежной католической организации, и нам запретили встречаться с участниками фестиваля. Руководство предупредило рядовых членов, что если их заметят на «коммунистических сборищах», то исключат из союза. А мы собираемся жениться... Нам потребуется жилье. Если мы будем участвовать в фестивале, нам его не получить.
— Мы все-таки с нашими девушками ходили несколько раз на концерты, — замечает младший.
Спустя несколько дней мы побывали на южной окраине Вены, где на средства католических профсоюзов сооружаются рабочие кварталы. Перед нами возвышались светлые четырех-, пятиэтажные дома с цветными рисунками на стенах. Картины были на религиозные сюжеты — из жития святых, но выполнены в модернистском стиле — резкие прямые линии, контрастные цвета. По-видимому, авторы этих фресок XX века были из той же плеяды «мастеров искусств», которые создали скульптуру «Девушка с булавами», возвышающуюся у венского Дворца спорта. Хаотическое скрещение трехугольных плоскостей — такова эта цементная «гимнастка». Ее обычно видят жители Вены, направляясь на представления ледяного ревю — блестящего ансамбля фигуристок, олицетворяющих подлинную красоту, изящество, пластичность человеческого тела.
бедившись, что размах городского строительства небольшой (мы насчитали с десяток готовых кварталов), мы спросили сопровождавшего нас гида, сколько же квартир получили за послевоенное время жители Вены.
— Четыреста тысяч, — не моргнув глазом, ответил нам этот солидный господин в безукоризненном костюме «в искорку». — Колоссальное строительство, не правда ли?
Мы пожали плечами и напомнили ему, что в столице Австрии около 1 800 тысяч жителей и что, следовательно, уже почти вся Вена (из расчета четырех человек на квартиру) живет в новых домах.
— Кто же тогда обитает в самой Вене, в этих старых домах, в трущобах, в «казармах»? — спросили мы.
Наш гид вынул из внутреннего кармана пиджака какую-то книжечку, полистал ее и, чуть-чуть заикаясь, проговорил:
— Извините, господа. Маленькая ошибка. Сорок тысяч за пятнадцать лет.
Мы вспомнили о двух молодых рабочих и подумали, что они, вероятно, еще не скоро получат свое место под солнцем «католического рая».
Летом прошлого года в Вене проходил фестиваль молодежи. Венцы говорят, что город в эти дни был полон неподдельной и душевной радости, настоящего веселья. И это, конечно, не случайно. Ведь фестиваль — праздник молодости, дружбы и мира.
А Вена умеет ценить мир, потому что слишком хорошо знает, что такое военные невзгоды и лишения. «Да, Вена будет веселой и счастливой только в условиях мира», — об этом мы думали, покидая австрийскую столицу.
Кирилл Замошкин
Того и тоголезцы
Около шести веков назад негритянское племя эве, обитавшее в долине реки Нигер, решило переселиться ближе к берегу океана. Для поселения были облюбованы окрестности большого озера-лагуны. Озеро и деревня, выросшая на его северо-восточном берегу, получили название «Того», что на языке эве означает «за морем». Впоследствии это имя — Того — распространилось на всю страну, узкой полоской вытянувшуюся на север от Гвинейского залива, между бывшей английской колонией Золотой Берег (ныне независимое государство Гана) и французским владением Дагомея.