Мне пить совсем не хочется, я только поддерживаю мужчин, а Фатьма из одной вежливости сидит и сердится на нас. Тогда наш лесник объясняет ей, кто наш старый хозяин: «Это же дзиа (дядя) Баграти, он здесь еще до войны лесником был. Вот та сосновая роща, которую мы проехали перед деревней, хорошая? — ну вот, он ее спас, эту рощу, засуха тогда была, понимаешь? — засуха; так он носил воду в ведрах издалека. Больше километра, понимаешь? Приходил с двумя ведрами и поливал каждую сосну, понимаешь?» Она понимает и даже отпивает из стакана за его здоровье.
Дядя Баграти мешает русские слова с грузинскими. Так хочется ему высказаться. Рассказывает тоже про ту рощу. Ему, его сыну и нашему леснику есть о чем поговорить — они все местные, и они разговаривают с удовольствием, смеясь и размахивая руками.
Но нам все-таки пора ехать, мы уходим в сад, ищем лошадей, — оказывается, они убежали на луг, и мы их долго ловим.
Поздний час. В доме я один. Все наши уехали на день, кроме Арчила. Он ушел куда-то.
Вдруг слышу, как за стеной старая хозяйка запела, а потом засвистела. Сегодня она долго возилась с вином и, видно, выпила сама. Мне совсем не до смеха, хотя я улыбнулся, когда услышал, как она свистит. Она совсем одна живет в этом доме. У нее давно умер муж, сын один погиб, а другой пропал без вести — время для нее спуталось. Ей иногда кажется, что недавно только было письмо от пропавшего сына, иногда она видит его во сне. И рассказывает мне об этом. Она выпивает сама с собой и тогда поет, свистит «Цицинатела» и молится.
Молоко я покупаю у дочери хозяйки. Каждый вечер хожу к ним. Дом их не новый и не старый. Недостроен. Хозяин умер. Хозяйка тоже в черном, как и мать. Седая. Мать старше ее лет на тридцать, а внешне они одного возраста. Так они и живут: наша хозяйка одна в своем доме, дочь с внучкой одни в своем — выше, на горе. Их самостоятельность вызывает чувство уважения. Во внучке она тоже проявилась: не полюбила никого и замуж выходить не хочет, хоть и пора уже. Очень понравились мне имена их коров. Корова Ламази (Красивая), телка Иреми (Оленуха), теленок Спило (Слон).
Мне не раз приходилось бывать на «пурмарили» — угощении, буквально «хлеб-соль». Когда начинается застолица, весь традиционный порядок кажется нескончаемым. А порядок тостов за грузинским столом таков: первый — за гостей или за родителей. Обычно за родителей, но бывает, что и за Высокого гостя. За покойных предков сливают немного через край стакана на пол или мочат в напитке кусочек хлеба.
Если первый за родителей, то второй за братьев и сестер. А потом за всю родню в отдельности, а потом за кого-нибудь, кто в пути или отсутствует за столом.
А потом за каждого гостя отдельно, или за женщин, или за того, кто готовил угощение, за хозяина, за хозяйку, за детей, за какого-нибудь еще хорошего человека, за урожай, за работу, за вино, за стол, то есть за это собрание, и, наконец, последний стаканчик «на коня».
Я не первый и не последний, кто говорит об этом. Все равно: да здравствует щедрый стол, хвала и здоровье гостям, долголетия хозяевам!
Я как-то научился отказываться, не обижая хозяев и тамаду, от постоянного наполнения моего стакана. Дело в шутке: я просто прошу слова, тамада разрешает мне, и я говорю: «Позвольте мне с этим стаканом (это традиционная формула) произнести такие слова: я очень ценю ваше гостеприимство и ваше вино. Я вообще ценю такое вино, которое прибавляет силы и радости, и поэтому я не могу пить его много. Я выпью этот стакан до дна за ваше здоровье, хозяин; за хозяйку; за здоровье тамады; за ваше, Ольга Михайловна; за ваше, Акакий; за вас, Серг; за вас, Мамия...» И так за всех до последнего рядом со мной. Все слушают внимательно, и, когда я кончаю, тамада восклицает: «Никогда не слышал такого тоста. С одним стаканом он выпил за здоровье всех! Замечательный тост!» И мне разрешают пить, как я хочу.
Нам пришло облегчение: Арчилу выдали книгу в лесничестве, где записаны результаты некоторых обследований предыдущих лет. Зная, в каком состоянии посадки, особенно когда все хорошо, можно кое-что узнать и из этой книги. Арчил списывает, как школьник, которому повезло. Ему выпала домашняя настольная работа: подсчеты и карты. Я стараюсь от такой работы отделаться, но и мне иногда перепадает. Скучное дело, сопоставляя данные актов обследований, приводить их в порядок и наносить на карты «выделы» — обработанные участки посадок.