И в заключение. У читателей может возникнуть закономерный вопрос: разумеется, тигр красив, и уже хотя бы этого достаточно для того, чтобы беречь и сохранять его. Но стоит ли добиваться увеличения численности этих хищников? Иначе — насколько он полезен?
Оказывается, полезен, как и любой другой хищник. Во многих странах Африки оберегают леопардов и крокодилов, в Америке регулируют в разумных границах численность волков. Ведь они, прежде всего, являются и естественным контролером, определяющим оптимальное число диких животных, и санитаром, уничтожающим тех животных, которые представляют опасность для своих же сородичей. В первую очередь это относится к больным животным. Эту же задачу выполняет и тигр. И еще — тигр довольно успешно борется с теми животными, которые сами по себе представляют опасность для человека. В Индии они уничтожают обезьян, грабящих посевы, а на территории нашей страны — волков. Следовательно, тигры, численность которых установит сам человек в разумных пределах, — необходимый компонент мировой природы.
И. Боечин, Н. Ферапонтов
Охотники за миллигалами
Десять лет прошло с тех пор, как в белорусском Полесье появились новые нефтепромыслы. В прошлом году они дали более 8 миллионов тонн «черного золота», добытого из недр республики. Здесь, в Белоруссии, продолжаются настойчивые поиски новых нефтеносных участков.
В кабинете начальника Минской геофизической экспедиции геофизики и геологи собирались на совещание. Я рассматривал огромную, в полстены, тектоническую карту Советского Союза. На ней разными цветами были выделены платформы, щиты, разломы, синклинали. Нашел Белоруссию. Полесье. Всего два оттенка. Если все так просто, почему же о полесской нефти стало известно сравнительно недавно? Почему геологи не смогли открыть ее раньше?
Я задал этот вопрос начальнику одной из полевых партий, Михаилу Владимировичу Прозоровскому.
— Геологическая ситуация в Полесье проста лишь на первый взгляд, — сказал он. — Представьте себе, что вы разбили толстое стекло на осколки разной формы, а затем еще и прошлись по нему в тяжелых болотных сапогах — один кусок остался глубоко в земле, другой приподнялся слегка, третий стал ребром. Примерно так же расположились здесь и «куски» пластов. Нефть устремляется по трещинам вверх, ее удерживают целые пласты, а разломы служат как бы ловушками, местами скоплений. Угодить именно в такую ловушку — дело сложное. К тому же бурение стоит дорого, да и полесская нефть залегает на глубине до трех километров. Поэтому мы, геофизики, сначала изучаем геологические структуры и потом даем свои прогнозы геологам-буровикам. А из геофизиков первыми идут гравики...
Михаил Владимирович вытащил из-за стола серебристый цилиндр полметра высотой, похожий на сосуд термоса. Это был гравиметр. Его блестящая, радужная оболочка содержала сложнейшие устройства, которые измеряли разницу силы земного притяжения в различных точках земной поверхности. Чтобы дать мне представление о диапазоне этих изменений, Прозоровский написал на листе бумаги большой нуль, поставил после него жирную запятую, после которой еще много нулей, целую вереницу, а потом уже цифру, имеющую значение, отличное от нуля. Я тут же проникся уважением к прибору, который способен улавливать столь крохотные величины. Назывались они «миллигалы».
— Если составить гравиметрическую карту какого-нибудь района, то по изменению силы земного притяжения можно судить о залегании различных глубинных пластов, можно нащупать разломы, аномалии, — пояснил Прозоровский. — Да вы поезжайте в одну из партий, посмотрите, как мы работаем...
База полевого отряда помещалась в сельской школе. Утром, пока геофизики и топографы завтракали, из бывшей учительской — школа недавно переехала в новое здание — раздавался голос начальника отряда Добрынца. Он звонил в районный центр, где базировались вертолеты.
— Прогноз, какой прогноз? Летная?!
Добрынец был поджарый, напористый человек, подвижный, как боксер. Он словно прятал в себе тугую пружину, которая непременно должна была раскрутиться. Вот и сейчас, слушая из коридора его разговор по телефону, можно было подумать, что он требует летную погоду, а ему не соглашаются ее выдать.
Стоял декабрь. Геофизики своим сезоном считают зиму. Болота промерзают и становятся проходимыми. Но в этом году декабрь то моросил дождем, то слепил мокрым снегом. А осень «подарила» наводнение. Вода еще не везде спала.