Орангутаны, что по-индонезийски означает «лесные люди», — единственные представители человекообразных обезьян, обитающие в Азии. Живут они лишь в нескольких местах на островах Суматра и Калимантан. Человек в таком темпе уничтожал этих обезьян, что сегодня им грозит полное исчезновение как биологическому виду, если только не будут приняты специальные меры для их спасения. Наш «приют для «лесных людей» в Бохороке как раз и является одной из таких мер.
Впервые упоминания об орангутанах появились в отчетах западных путешественников четыреста лет назад. Но лишь в 1712 году английскому капитану Дэвиду Бикману удалось купить у местных жителей молодую обезьяну, которая прожила в неволе всего семь месяцев. Начиная с этой даты и вплоть до конца XIX столетия многие европейские ученые ездили на Суматру и Калимантан изучать орангутанов. Это означало просто-напросто отстрел возможно большего числа человекообразных обезьян для музейных коллекций и анатомических исследований. Американец Уильям Хорнади был, пожалуй, последним из ученых, который мог позволить себе роскошь варварского уничтожения орангутанов во имя науки. В 1878 году он вывез с Калимантана сорок убитых, умирающих и живых обезьян.
К началу XX века количество орангутанов катастрофически сократилось. Правда, стало меняться и отношение зоологов к ним: спрос на скелеты и черепа в значительной мере был уже удовлетворен, но зато резко возрос интерес к живым обезьянам. Их начали покупать для показа публике зоопарки и цирки, что вызвало массовый отлов. Это на первый взгляд положительное явление имело плачевные последствия. Дело в том, что на продажу ловили в основном молодых орангутанов, предварительно застрелив мать. Позднее, с совершенствованием приемов охоты, в неволе стали оказываться и взрослые особи, которых отлавливали в сети сразу по нескольку штук во время кормежки на фруктовых деревьях. Большинство обезьян, уцелевших при отлове, погибало при перевозке, а из тех, которых все-таки доставляли в зоопарки, едва ли пятая часть жила в неволе более трех лет. Между тем в естественных условиях средняя продолжительность жизни орангутанов — от тридцати до сорока лет.
К счастью, условия содержания в зоопарках с тех пор значительно улучшились. Удалось даже добиться размножения орангутанов в неволе. Чтобы уменьшить масштабы браконьерства и контрабанды, большинство крупных зоопарков подписали соглашение об отказе приобретать незаконно отловленных орангутанов. К сожалению, в мире еще существует немало зверинцев, владельцам которых безразлична судьба исчезающего вида и которые без всяких угрызений совести скупают контрабандных животных.
Впрочем, и сейчас отстреливают самок, чтобы поймать детенышей, хотя первенец рождается лишь на восьмом году жизни матери, а потом младенцы бывают не чаще одного раза в три года! Нужно ли удивляться, что орангутанов на Суматре и Калимантане осталось всего пять тысяч, хотя когда-то насчитывалось около полумиллиона. Немаловажно, что интенсивные лесозаготовки быстро уменьшают площадь районов обитания обезьян. Невольно приходишь к печальному выводу, что через несколько лет они, вероятно, сохранятся лишь в обезьяньих заповедниках.
Орангутаны находятся под защитой закона в Индонезии около сорока лет, но это известно, увы, немногим. Иностранцы по-прежнему платят за них большие деньги, да и у местных богачей держать «лесного человека» в доме все еще модно и престижно. Хотя индонезийская Служба охраны природы лет двадцать занимается конфискацией незаконно отловленных орангутанов, результаты весьма скромные. К тому же отобрапных у частных владельцев обезьян передавали в местные зоопарки, а те продавали их за границу, что, конечно, никак не способствовало увеличению числа орангутанов в лесах Суматры и Калимантана.
Первый эксперимент по подготовке конфискованных обезьян к возвращению в родные края начала Барбара Харриссон, сотрудница Саравакского музея (Восточная Малайзия), в 1962 году. К сожалению, условия там, в национальном парке Бако, были далеко не идеальными. Так, поблизости не оказалось диких орангутанов, что, как выяснилось, немаловажно для перевоспитания прирученных человекообразных.