Не однажды летая в районе Шпицбергена в июле, августе и сентябре, Амундсен видел к северу от архипелага большие пространства открытой воды. Он, вероятно, рассчитывал на посадку среди разреженного льда или в разводья между ледяными полями. Амундсен получил информацию, что лагерь потерпевших находится на обломке ледяного поля, окруженном 8—9-балльным крупнобитым льдом, где есть разводья, не широкие, но достаточно длинные. Зная, что самолеты Лундборга и Шиберга, а также Рисер Ларсена снабдили лагерь всем необходимым для жизни на дрейфующем льду, включая радиостанции и резиновые лодки, Амундсен не рассчитывал на посадку у лагеря, людям которого к этому времени не угрожала немедленная и неотвратимая опасность.
В худшем положении находилась группа профессора Понтремоли (Она же Александрини) в составе шести человек, улетевших с оболочкой дирижабля после удара гондолы о лед: они еще не были найдены.
По-видимому, Амундсен собирался добраться до района падения оболочки дирижабля. Во всяком случае, горючего, залитого во все шесть баков гидросамолета из расчета на 2500 километров, с избытком хватило бы на то, что бы полностью осмотреть весь район катастрофы с учетом дрейфа и затем вернуться на основную базу спасательных работ, в Кингсбей.
В Тромсе из-за перегрузки горючим и слабого ветра экипаж долго не мог взлететь, неоднократно повторяя старты. Если бы Амундсен планировал вылет до Кингсбея, чтобы оттуда начать спасательные полеты, то на этот маршрут в 750 километров ему с избытком хватило бы трех баков и гидросамолет смог оторваться от воды даже при штиле.
Однако на это Амундсен не пошел. Он, возможно, решил начать поиски упавшей оболочки дирижабля.
Как известно, в западном секторе Арктики циклоны имеют свое генеральное направление от Исландии и Гренландии на восток и северо-восток. Перед окончательным стартом из Тромсе синоптики, уточняя прогноз, сообщили, что между Гренландией и Шпицбергеном появилась область низкого давления, то есть надвигался фронт циклона со всеми его «прелестями» — туманом, низкой облачностью, возможностью обледенения, снегопадами и штормовыми ветрами. Восточнее этого фронта, в районе острова Медвежий и в месте поисков, стояла ясная и тихая погода.
Версия авторов, что «Латам-47» от Тромсе взял курс на северо-запад, спорна потому, что полет, в этом направлении удалял Амундсена от Кингсбея. Более чем опасно было идти к центру циклона по маршруту в сторону Гренландии, где нет никаких баз. На «Латаме-47» были приборы «слепого полета», и летчики Гильбо и Дитрихсен хорошо владели ими, на борту стояли гироскопический искусственный горизонт и гирополукомпас. Но даже эти приборы при курсе, данном Амундсену авторами, вряд ли могли помочь самолету, вторгшемуся в центр надвигающегося циклона. Далее, прекращение радиосвязи не является доказательством того, что «Латам» совершил вынужденную посадку в Норвежском море. Смею заверить по личному опыту и опыту моих коллег, что в те времена радиосвязь была ненадежна. А при посадке рация вообще молчала, так как она снабжалась электроэнергией только в полете, от движения ветрянки встречным потоком воздуха. Такая же рация была и на «Латаме». Кроме того, антенна могла оборваться под тяжестью нарастающего льда, и тогда связь также прекращалась.
В тридцатые годы наши экипажи летали на ледовую разведку от Гренландии до Аляски на лучших зарубежных конструкциях от «Дорнье-Валь» до «Консолидейта», и нет такого полета, чтобы радиосвязь не отказывала, хотя бортрадисты были очень опытны.
На мой взгляд, выброшенный пустой бак не может служить свидетельством, что остальные баки не были выработаны. По-видимому, пробоина в поплавке получена не во время посадки на волну, а позже — от удара льдины сзади, во время дрейфа в окружении льдов. А в координатах, где авторы посадили «Латам»: 72 градуса северной широты и 9 градусов восточной долготы — в это время года крупных льдов не бывает.
И все же очерк Д. Алексеева, сына Героя Советского Союза полярного летчика и испытателя Анатолия Дмитриевича Алексеева, написанный в соавторстве с известным журналистом П. Новокшоновым, интересен и поучителен. Он заставляет думать не только о месте гибели национального героя Норвегии Руала Амундсена и мужественных сынов Франции во имя человеколюбия, но и об ошибках этого исторического полета. В те трудные дни беда сплотила самых различных людей. Весь мир был поражен мужеством советских людей, спасших большую часть итальянской экспедиции. Для нас, советских полярных летчиков, эта трагическая эпопея стала большой и суровой школой. Мы научились многому, что позволило потом завоевать нам Северный полюс, Полюс относительной недоступности и многие другие «белые пятна» Арктики и Антарктики.