Антонио Мондехар, ее владелец и единственный педагог, оказался на редкость любезен. Профессиональный танцор, он много лет работал за границей, а потом любовь к родной Кордове пересилила заманчивые контракты. И вот он создал свою школу, которая помещается в двух тесных подвальных комнатках. Занятия ежедневные, плата, для учениц — школьниц, студенток, работниц — чисто символическая. Под руководством Антонио совсем маленькие девчушки и взрослые девушки постигают нелегкое искусство севильяны, фанданго, соксара и типично кордовского танца вито. Чудесные ритмы, яркие костюмы, изящные и гибкие движения под перебор гитар и щелканье кастаньет заставляют забыть, что ты всего лишь в скромной частной школе, а не в испанском провинциальном театре.
Глядя на движения своих учениц, преподаватель рассказывает, что его цель — готовить не профессиональных танцовщиц. Сюда приходят для того, чтобы просто постигнуть подлинно народное искусство, к которому тянутся сердца молодых.
— На пути этого искусства множество помех и преград,— говорит Антонио. — Практически в стране нет бесплатных балетных школ для одаренных детей, а 70 процентов способных юношей и девушек не имеют средств для обучения танцам. Найти педагогов тоже проблема. И все же испанец остается испанцем. Музыка для нас все равно что хлеб насущный. Наш долг — сделать все для того, чтобы наши танцы и песни жили, развивались, продолжали доставлять людям радость...
Я уезжал из Кордовы тихим вечером. Только что скрылось за холмами знойное солнце. Чуть повеял спасительный ветерок. Мимо проплывали поселки и деревушки, окруженные оливковыми рощами. Провинция Кордова заканчивалась. Но вот промелькнуло еще одно небольшое селенье с белыми домиками и оживленной толпой людей на главной площади. И подумалось мне, что и на этой древней земле некогда тихая, сонная жизнь все чаще вскипает бурлящими водоворотами.
И. Кудрин
Фото Л. Придорогина
В плену завалов
Резкий звонок отвлек наше внимание от проверки датчиков и все прильнули к иллюминаторам. Сквозь шум двигателей доносится голос штурмана:
— Под нами Пильда!
Вертолет, разворачиваясь, выходит к устью полугорной реки, которую мы должны пройти на надувном резиновом плоту. Мы — это маршрутная группа гидробиологического отряда Хабаровского комплексного научно-исследовательского института, в которую входят старший инженер Игорь Штыцко, студент пятого курса Дальневосточного университета Сергей Сиротский, ученик десятого класса Алексей Сабусов и я, Виктор Богатов, начальник отряда.
Кто знает Пильду? Уверен, очень мало найдется людей, кто слышал об этой речке, и еще меньше, кто побывал на ней. Но разве в известности дело? Существует целый сонм средних и малых водных артерий с разными вариантами обжитости, использования, полезности.
Пришвин назвал озера глазами земли. А реки — ее кровеносные сосуды, по которым идет бесконечный круговорот обновления пресной воды и без которых жизнь на нашей планете прозябала бы в незавидном состоянии.
На Нижнем Амуре, у озера Удыль, раскопали мы на редкость богатую водяную жилу. Выбирай наперед нужную ситуацию и приступай к исследованиям. Вот, к примеру, невеличка Ута — речка, с чистой, прозрачной водой, куда идет нереститься кета. Экспериментальное воздействие на нее оказывать очень удобно: не сопротивляется, слишком мал расход воды. Здесь мы изучали, как убегает от пестицидов всякая живность, хотя их количество не превышало установленных законом норм. Речка Бичи типично горная, с порогами и перекатами, удобная только для водорослей, способных цепляться за гальку и камни. Такие водоросли называются перифитоном. Река Гальбука течет по болотам, коричневая от торфа вода. Чем не модель загрязнения реки органическим веществом? И все-таки мы решили отправиться вниз по Пильде. В самых верховьях она совсем необжитая. Там не бывает людей, и путь туда один — на вертолете. На этом участке можно увидеть, что такое река в первозданном виде. Ниже она принимает, впитывает в себя мутные стоки, и, следовательно, это уже река, в какой-то степени больная. Но ей еще бежать и бежать через дикую тайгу, прежде чем напоить озеро Удыль. И постепенно, как и у человека, идет процесс выздоровления, который у реки называется самоочищением. Здесь очень важно узнать, как это отражается на ее жизни.
Прохожу в кабину к пилотам. Здесь лучше обзор. Пролетаем над каждым изгибом реки, что дает мне возможность все сложные участки отметить на карте. Пильда расходится на десятки проток, русло которых скрывает мощный полог тайги. На отдельных участках видны крупные завалы. Оборачиваюсь назад. Ребята заняты датчиками. Счастливые, они еще не знают, какой лабиринт нам предстоит пройти.