Восемьсот семей илуа вывезли на Маврикий, и без того уже перенаселенный. Здесь им не нашлось ни места, ни работы. Некоторые подались на второй по величине остров — Родригес, а кое-кто на Сейшелы.
Правительство Маврикия потребовало возвращения Диего-Гарсии, и его поддержали Организация африканского единства, Советский Союз и Индия. Но ни в Лондоне, ни в Вашингтоне премьер-министру Рамгуламу даже не ответили.
А на самом Маврикии нашлись деятели, которые выступили против воссоединения. Гаэтан Дюваль, например, лидер социал-демократической партии, один из тех господ во фраках и цилиндрах, что я видел в первый свой приезд на Маврикий.
...Кокосовые плантации на Диего-Гарсии заброшены, часть из них выкорчевана.
Восемьсот семей островитян готовы взяться за любую работу, чтобы восстановить свои дома, свои плантации. Но с базы Диего-Гарсия идут другие вести: в январе 1981 года расширена посадочная полоса, бульдозеры срезали остатки кокосовых плантаций, забетонированы под новые военные объекты каменистые площадки бывшей территории государства Маврикий...
С. Кулик
Украденная Атлантида. Глеб Голубев
Выписка из судового журнала французского исследовательского судна «Наяда»:
«2 августа. 14.16. Продолжаем фотографирование. Глубина 182 метра. В кадре небольшая акула. Вид определить не удалось.
15.03. Глубина 473 метра. Камера достигла дна. Песок, ил.
15.37. Глубина 481 метр. На дне почти вертикально торчит из песка обломок камня. Он правильной квадратной формы, как будто обработан человеческими руками, напоминает Стелу. Камень покрыт морскими обрастаниями, но под их слоем просматривается какой-то барельеф или письмена, похожие на иероглифы».
Из репортажа Жана Клёбо, специального корреспондента газеты «Се Муа» на борту исследовательского судна «Наяда»:
«...Перед моими глазами расстилался мертвый город—груда развалин с рухнувшими крышами, обвалившимися стенами, опрокинутыми арками, лежащими на земле колоннами» — так рассказывал профессор Аронакс об удивительной картине, увиденной им в глубинах океана через огромные иллюминагоры чудесного «Наутилуса». То были развалины легендарной Атлантиды, погрузившейся в океан «в один злой день и бедственную ночь», по свидетельству Платона.
Древняя легенда, волнующая умы вот уже двадцать пять столетий, внезапно обрела реальность! Платон рассказывал, что Атлантида находилась как раз напротив Геракловых Столбов. Он не обманул нас. Именно здесь, северо-восточнее острова Мадейра, совсем неподалеку от Гибралтара, два дня назад исследовательскому судну «Наяда» посчастливилось обнаружить на морском дне, на глубине около 500 метров, торчащую из песка древнюю стелу! Ее фотография, сделанная специальной подводной камерой, словно самая драгоценная картина Матисса или Гогена, висит теперь в кают-компании «Наяды».
Древнюю стелу, торчащую из песка, можно увидеть и на экране установленного тут же, в кают-компании, телевизора. Там, на глубине полукилометра под нами, телевизионная камера ни на секунду не сводит с драгоценной находки своего недремлющего электронного глаза.
Сегодня утром я ступил на палубу «Наяды» и вскоре сам испытал то же волнующее чувство, что и герой романа Жюля Верна.
Правда, великий фантаст многое приукрасил, преувеличил. Его герои, проплывая над Атлантидой, видят сразу целый затонувший город, развалины дворцов и храмов… В жизни все скромнее.
Лампы, самые мощные, самые совершенные, какими располагает современная техника, к сожалению, вырывают у подводной тьмы лишь небольшой участок морского дна. Смутно виднеются скалы. А на крошечной ровной площадке, почти на самой границе света и тьмы, торчит из песка стела.
Она покрыта ракушками, изъедена морской солью. Но местами на ней хорошо просматриваются рельефные изображения людей в каких-то причудливых головных уборах, увенчанных перьями! Так хочется рассмотреть их получше!
— Мы боимся подойти ближе,— поясняет Морис Ксавье, возглавляющий экспедицию.— Там сильное течение. Оно все время сносит камеру. Нам приходится то и дело подрабатывать машиной, чтобы не потерять стелу. Один раз мы ее потеряли, и пришлось помучиться больше суток, пока снова нашли. Представляете, что мы пережили?
Он смеется. У него романтическая внешность средневекового рыцаря или прелата: тонкий изящный профиль, длинные, тщательно подвитые каштановые локоны красиво ниспадают на белоснежный широкий отложной воротник.