Монссон был почти такого же роста, как Гюнвальд Ларссон, но не такой грозный на вид. Он целую ночь ехал из Сконе на своей машине. И не потому, что хотел получить мизерное возмещение по сорок шесть ёре за километр,— просто вполне справедливо считал, что хорошо будет иметь под рукой машину с номером другого города.
Теперь он стоял около окна, смотрел на улицу и жевал зубочистку.
— Нет ли какой для меня работы? — спросил он.
— Есть. Нескольких человек мы не успели допросить. Вот, например, госпожа Эстер Чельстрём. Вдова одного из убитых.
— Ремесленника Юхана Чельстрёма?
— Точно. Карлбергсвеген, восемьдесят девять.
— А где Карлбергсвеген?
— Посмотри по карте,— устало сказал Колльберг.
Монссон бросил изгрызенную зубочистку в пепельницу Мелэндера и равнодушно вынул из нагрудного кармана новую. Он какое-то время изучал карту, потом надел пальто. В дверях он обернулся и посмотрел на Колльберга.
— Ты не знаешь лавочку, где можно купить душистую зубочистку?
— Нет, не знаю.
— Жаль,— печально сказал Монссон.
Когда дверь за ним закрылась, Колльберг посмотрел на Меландера и сказал:
— Я его видел единственный раз в жизни. В прошлом году в Мальме. И он спрашивал то же самое. Удивительно.
— Что удивительно?
— Что с того времени прошло больше года, а он так и не выяснил, есть ли в самом деле такие зубочистки.
— Чушь какая, — сказал Меландер!— Ты безнадежен.
Колльберг ничего не ответил, и разговор прервался...
Великий Детектив Общественность неутомимо действовала всю вторую половину дня.
Сотни людей звонили в полицию или приходили сами, чтобы заявить, что ехали автобусом, в котором произошло убийство.
Всю эту информацию работники следственной группы должны были просеять сквозь свое сито, и только в одном случае выяснилось, что их труд был не напрасен.
Мужчина, севший в автобус на Юргордсбру где-то в десять вечера, готов был присягнуть, что видел Стенстрёма. Он сказал это по телефону и попал на Меландера, который сразу же вызвал его.
Мужчине было лет пятьдесят. Он держался очень уверенно.
— Итак, вы видели следователя Стенстрёма?
— Да. Он сидел слева, сразу же за водителем.
Меландер кивнул. Информация о том, где кто сидел в автобусе, еще не попала в прессу.
— Вы уверены, что это был он? Почему?
— Просто узнал. Я работаю ночным сторожем.
— Это правда,— сказал Меландер.— Несколько лет назад вы сидели в вестибюле полицейского участка на Агнегатан. Я теперь вспомнил.
— Верно,— удивился мужчина.— А я вас не узнал.
— Я видел вас дважды, однако мы ни разу не разговаривали.
— Но Стенстрёма я хорошо помню, потому что...— мужчина заколебался,— я тогда не поверил, что он полицейский, и велел показать удостоверение.
— Ничего, бывает. Когда вы его увидели позавчера вечером, он вас узнал?
— Нет. Не узнал.
— Около него кто-либо сидел?
— Нет, место было свободное. Я хорошо помню, так как хотел поздороваться и сесть рядом. Но потом подумал, что это неудобно.
— И вы сошли на площади Сергеля? — спросил Меландер.
— Да. Пересел в метро.
— А Стенстрём остался в автобусе?
— По крайней мере, я не видел, чтобы он сходил.
Через минуту почти одновременно появились Мартин Бек, Гюнвальд Ларссон и Рённ.
— Что,— сказал Колльберг,— Шверин...
— Да,— ответил Рённ, ставя на стол магнитофон.—Перед смертью он что-то сказал.
Все сгрудились вокруг.
— «Кто стрелял?
— Днрк.
— Как он выглядел?
— Самалсон.
— Ты что, в самом деле ничего не мог от него добиться?
— Слушайте, господин, с вами разговаривает старший помощник инспектора Улльхольм.
— Он умер».
— Ах, черт возьми,— сказал Гюнвальд Ларссон.— Меня тошнит, стоит услышать голос этого Улльхольма. Он однажды уже написал на меня донос, будто я нерадиво отношусь к служебным обязанностям.
Мартин Бек вновь прослушал ленту и повернулся к Рённу:
— Что, по-твоему, Шверин сказал? Ты же был там.
— На первый вопрос он ответил отрицательно, что-то вроде: «Я не знаю» или: «Я его не узнал».
— Где ты, черт возьми, увидел такой ответ в этом «днрк»? — изумленно спросил Гюнвальд Ларссон.
Рённ покраснел и заерзал на стуле.
— А и в самом деле, как ты пришел к такому выводу? — спросил Мартин Бек.
— Не знаю,— сказал Рённ.— Мне так показалось.
— Ага,— сказал Гюнвальд Ларссон.— А дальше?
— На второй вопрос он ответил довольно четко: «Самалсон».