— Ну что, пожалуй, пора одеваться,— сказал Медведев, завидев, что к нам приближается Кузнецов в окружении штаба и командиров машин.
Мы надели парашюты, застегнули карабины ножных обхватов, сложили парашютные сумки, подсунув их под грудную перемычку.
Вспомнив свое боевое прошлое, Медведев строевым шагом, топая унтами, подошел к Кузнецову и, приложив руку к меховой шапке, доложил: «Товарищ начальник экспедиции, Медведев и Волович к выполнению парашютного прыжка на Северный полюс готовы».
Трояновский, приказав не шевелиться, обошел нас со всех сторон, стрекоча мотором своего «конваса». Он делал дубль за дублем, и мы покорно то поправляли лямки, то вновь застегивали тугой карабин грудной перемычки.
Тем временем на самолете Метлицкого уже запустили двигатели. Все жители ледового лагеря пришли пожелать нам счастливого приземления — летчики, гидрологи, бортмеханики, радисты. Чибисов что-то сказал Кузнецову и махнул нам рукой — пошли! Пурга, поднятая крутящимися винтами, сбивала с ног, и мы, подняв воротники, с трудом вскарабкались по стремянке в кабину и повалились на чехлы. Бортмеханик с треском захлопнул дверцу. Сразу стало темно. Замерзшие стекла иллюминаторов не пропускали света. Они казались налепленными на борт кружочками серой бумаги.
Гул моторов стал выше, пронзительнее, машина задрожала, покатилась вперед, увеличивая скорость, и легко оторвалась от ледовой полосы.
— Вы располагайтесь поудобнее,— сказал нам бортмеханик Константин Самохвалов.— Вот спальный мешок подложите. Если хотите, сейчас чайку организую. Да, вот еще что, Петрович. Может, будете прыгать в левую дверь? Она грузовая — пошире...
— Ну, молоток, Костя, правильно сообразил...— Петрович не договорил, заметив, что к нам пробирается Володя Щербина.
— Ну как самочувствие, настроение? — сказал Щербина, присаживаясь рядом на чехлы.
— Настроение бодрое, самочувствие отличное, только холодно и ноги затекли,— отозвался я.
— Значит, слушайте и запоминайте. Порядок работы будет такой. До полюса лететь еще минут тридцать. Как только выйдем на точку, определим координаты, так будем выбирать площадку для сброса.
— Постарайтесь,— сказал Медведев,— поровнее найти.
— А если не найдем, будете прыгать или обратно полетите? — ехидно улыбнулся Щербина. Но Медведев так на него посмотрел, что он шутливо-испуганно замахал рукой.— Ну, не серчай, Петрович, я же пошутковал. Так, значит, найдем площадку, сбросим две дымовые шашки. Скорость ветра и направление определим, а для вас, пока они дымят, хоть какой-то ориентир будет. Сделаем затем кружок над полюсом и, как только выйдем на боевой курс, просигналим сиреной. Тогда занимайте места у двери. Как услышите частые гудки — значит, «пошел». Ясненько?
— Все понятно,— ответили мы разом.
Щербина ушел и через несколько секунд появился снова с двумя литровыми кружками крепкого, почти черного чая.
— Значит, Виталий, действуем, как договорились,— услышал я голос Медведева.— Я пойду подальше к хвосту, а ты стань с противоположного края двери. Как услышишь сигнал «пошел», прыгай сразу следом за мной. Не то разнесет нас по всему Северному полюсу. И не найдем друг друга. В наших шубах не шибко побегаешь.
Пока мы обсуждали детали предстоящего прыжка, из пилотской вышел Чибисов.
— Подходим к полюсу,— сказал он, нагибаясь над нами.— Ледовая обстановка вполне удовлетворительная. Много годовалых полей. Площадку подберем хорошую. Погода нормальная. Видимость миллион на миллион. Через три минуты начнем снижаться. Как, Медведев, хватит шестисот метров?
— Так точно, хватит,— сказал Медведев.
«Только бы поскорее»,— подумал я. Самолет сильно тряхнуло. Он словно провалился в невидимую яму.
— Начали снижаться,— сказал Чибисов.— Ждите команды. А вы, товарищ бортмеханик, подготовьте дымовые шашки.
Костя подтянул к двери ящик, вытащил две дымовые шашки, похожие на большие консервные банки, и пачку запалов, напоминавших огромные спички с толстыми желтыми головками. Присев на корточки, он проковырял серебряную фольгу, закрывавшую отверстие в центре верхней крышки, и повернул голову в сторону Чибисова в ожидании команды.
— Бросай!
Бортмеханик чиркнул запалом по терке. Как только головка со змеиным шипением вспыхнула, он с размаха воткнул ее в отверстие и швырнул шашку в приоткрытую дверь. За ней — вторую. Шашки, кувыркаясь, полетели вниз, оставляя за собой хвостики черного дыма. Задраив правую дверь, бортмеханик взялся за грузовую. Он дергал ее что есть силы, обстукивал край двери молотком. Но все впустую: дверь не поддавалась. Загудела сирена. Мы было приподнялись, но опять вернулись на место. Кажется, сейчас мы начали нервничать по-настоящему. Чувствую, Медведев вот-вот взорвется, но молчит, хотя по лицу его и сжатым губам вижу, что стоит ему эта сдержанность. Все. Время упущено. Петрович не выдержал: черт бы побрал эту идиотскую дверь! Паяльной лампой прогреть бы.