Последние ступени лестницы как бы растворились в широкой улице, прорезавшей город стрелой. И снова с каждой точки был виден кремль, а где-то под ним лежал прошлый век провинциального Тобольска: двухэтажные белокаменные особняки с пышным декором — владения именитых тобольских купцов, массивные каменные амбары, церкви, деревянные одно- и двухэтажные дома. Стены одних были прикрыты тесом, другие — срублены из потемневших от времени бревен, открытых взгляду. Богатые наличники, тонкое деревянное кружево на фронтонах, глухие ворота, лавочки возле них, дощатые тротуары вдоль домов и зелень деревьев по всей улице...
Хотелось заглянуть во двор, войти в эти старые стены. И такая возможность представилась, когда на одной из улиц я встретила работников музея, уже знакомых мне,— Светлану Осипову и Люду Муслимову. Они, как оказалось, вышли в своеобразную экспедицию — «подворный обход».
— Присоединяйтесь к нам,—пригласили девушки.
Первая же хозяйка, не удивившись, пустила нас во двор. Двор был просторный, с дощатыми дорожками среди травы, с аккуратно сложенными поленницами и зелеными грядками. У сарая стояли мотоцикл и велосипед. Хозяйка понимающе кивала головой, когда девушки говорили ей о ценности старинной утвари, о готовящейся новой экспозиции к четырехсотлетию города, но в ответ мы услышали:
— Где уж было о старине печься! Только недавно жить-то начали...
Такими же словами встретил нас и Александр Васильевич Богданов:
— Какая старина? Детдом, война...— но, подумав, пригласил в дом: — Сейчас тарелку покажу, екатерининскую...
Александр Васильевич достал из буфета тарелку:
— Вот, когда дом по соседству рушили, ребята нашли.
Тарелка, правда, оказалась не «екатерининская», а «кузнецовская», начала нашего века. Но, конечно же, дело было не в этом, а в искреннем желании Богданова и его соседей помочь музею и своему городу. Пока девушки заполняли дарственную, я думала о том, какую гигантскую работу предстоит совершить, чтобы сохранить деревянную и каменную старину Тобольска. Ведь мало сохранить стены, надо дать возможность людям жить в них по сегодняшним нормам — без колонок на улице и поленниц, которыми так хочется восхищаться...
Тихие зеленые улочки нижнего города вывели меня на Базарную площадь. В конце короткой улицы, вливающейся в площадь, блестела под солнцем вода.
Иртыш! Река разлилась, да так широко, что и в середине лета волна касалась нижних венцов изб. Подгорный город всегда страдал от наводнений, а в нагорном каждая капля была на счету: рыть колодцы на глубину 50—60 метров долгое время было не под силу, не было нужной техники, а взвозы осенью раскисали так, что не подняться.
Я вспомнила Мельникова. Это же он говорил про колодцы. И еще о первом пароходе на Иртыше...
В мае 1843 года маленький колесный пароходик «Основа» шел из Тюмени — по Туре и Тоболу — в Иртыш. До Тобольска добирался пять суток! Фарватер еще не был обозначен. Когда вдруг раздался гудок — первый гудок над Иртышом! — толпа, собравшаяся встречать пароход, зашумела: «Смотри, паря, как здорово работает печка. Какой дым пущает...»
— А знаете, кто ратовал за создание мореходного класса в Тобольске? Был такой неуемной фантазии тоболяк Козьма Николаевич Николаев...— и Мельников перешел к истории жизни самого Козьмы.
Николаев жил в прошлом веке. Побочный сын богатого купца и бедной калмычки, он тоже мог бы стать купцом, но избрал иной путь. Разночинец по положению, демократ по убеждениям, он видел смысл жизни в служении прогрессу, народу. Горячо поддерживал идею строительства железной дороги на Тобольск— сам вел изыскания на трассе, сам разработал и написал проект. Но проект был отвергнут (железная дорога в Тобольск, как известно, пришла лишь через столетие). Тогда он проектирует канал Карское море — Обь, который на две тысячи верст должен был сократить морской путь из Карского моря в Западную Сибирь. Но и эта идея оказалась неосуществленной. И только проект открытия в Тобольске Мореходного класса был утвержден... через четыре года после смерти автора.
Сегодня в Тобольске действует современный речной порт. Создавая его, строители прорыли от Иртыша широкий рукав — «ковш», чтобы удобно было швартоваться судам. На берегу — белые многоэтажные элеваторы, штабеля шпал, груды мешков, горы щебня. Краны ворочают шеями, слышится скрежет, грохот — идет погрузка. Навигация коротка, а Север, нефтяной и газовый, ждет грузы.